- Хай-хай-эй-хо!
- Сатурн в Весах, а луна высоко!
- Хай-хай-эй-хо!
- Хай-эй-хай-хо!
Роман отчеканивал ритм песни, не особенно заботясь о словах, а остальные подтягивали ему хором:
- Хай-хай-эй-хо!
- Хай-эй-хай-хо!
Мне стало не по себе. Я встал, едва не уронив пакеты, и робко спросил:
- Пойду?
- Куда пойдешь-то? - удивился Корнеев.
- Наверх... К П-привалову, - начиная заикаться соврал я.
- Смотри, развеет он тебя, - мрачно пригрозил Корнеев. - Ну, сам решай.
Я бросился к двери лифта. Открыл ее там и впрямь оказалась маленькая кабинка с одной единственной кнопкой. Надавив ее, я прислонился к стене и шумно выдохнул.
Лифт шел вверх.
Стоит ли рассказывать о случившемся ребятам? Поверят ли мне? А если поверят, то чем все кончится?
Меня забила дрожь. Это ж надо. Сходил за цементом. Угораздило Витьку каблуком в стене завязнуть! Посмотрел на часы я не удивился бы, если уже наступило утро, но еще не было и одиннадцати.
Так ничего и не придумав, я открыл дверцу остановившегося лифта и оказался в вестибюле. Выход оказался очень удачно замаскированным между колоннами, за грудой древних идолов. Споткнувшись о гипсовую курительную трубку неимоверных размеров, я выбрался к лестнице и побежал наверх.
В электронном зале уже было тихо. 'Алдан', закончив расчет, сонно помаргивал лампочками, мои дубли сидели за столом и неумело играли в карты. При моем появлении оба вскочили. Я зажмурился, кинул пакеты на пол и пулей вылетел в коридор.
Так. К Витьке, немедленно. Из-за него эта каша заварилась, пускай он голову и ломает.
Через минуту я уже был на шестом этаже и словно вихрь ворвался в двери Витькиной лаборатории.
3
- Это д-дубли у нас простые!..
А. и Б.Стругацкие
Корнеев сидел на диване, заложив ногу за ногу. Одна нога была босой, и мне сразу вспомнился домовой Геннадий. Покосившись на меня, Витька продолжил странное занятие капать из пробирки бесцветной жидкостью на пятку.
- Ты чего? - спросил я.
- Болит, - Корнеев выплеснул на ногу всю пробирку. - Нет, ты сам посуди! Хорошая живая вода. Очень свежая. Если бы, к примеру, у меня пятка была напрочь оторвана, то приросла бы в момент. А вот ушиб не проходит!
- Так отрежь пятку, потом займись лечением, - ехидно посоветовал я.
Корнеев покачал головой:
- Нет, Сашка. Это выход простейший, примитивный...
- Корнеев, покажи пропуск, попросил я.
Витька вытаращил глаза.
- Ты... Чего?
- Пропуск покажи!
Видимо, тон мой был настолько серьезен, что Корнеев от растерянности подчинился. Убедившись, что он не собирается рвать в клочки бумажку с ненавистной печатью на фотографии, я присел рядом.
- Витька, разговор есть серьезный. Очень важный.
- Ну? - насторожился Корнеев.
- Дубли... Они живые?
- Жизнь - отчеканил Корнеев, - есть форма существования белковых тел! Бел-ко-вых! А дубли у нас кремнийорганические, ну или германиевые...
Я разозлился.
- Витька, ты мозги не пудри! Тоже мне... Амперян...
- Сашка, да никто этого толком не знает! Лет двести уже споры идут! Какая тебе, фиг, разница?
- Как это какая? Если они живые, так какое право мы имеем их эксплуатировать?
Витька едва не упал на пол.
- Привалов, очнись! Тебе чайник эксплуатировать не стыдно? Или 'Алдан' свой любимый?
- Разные вещи! - я вздохнул. И рассказал Витьке всю историю.
Корнеев явно растерялся. Минуту смотрел на меня, словно надеялся, что я рассмеюсь и признаюсь в розыгрыше. Потом напрягся, щелкнул пальцами, и перед нами возник дубль. Сходство с самим Витькой и грубияном из подвала было такое разительное, что я поежился.
- Как дела? - спросил Витька дубля.
- Пятка болит, - дубль бесцеремонно вырвал у него пробирку, уселся рядом и занялся самолечением.
- Во. Иллюзия разумного поведения, - сообщил Витька. - Поскольку таким запрограммирован. Но все равно дурак-дураком.
Я неуверенно кивнул.
- Побейся головой о стену! - приказал дублю Корнеев.
Дубль строптиво осведомился:
- А нафига?
- Качество штукатурки проверяем.
Дубль встал и принялся колотить лбом о стену. Монотонно, но далеко не в полную силу, отлынивая.
- Вот, - Витька махнул рукой. - Живой пример! То есть, не живой, материальный! Живой себя так вести не будет!
Дубль, заметив, что Витька уже на него не смотрит, снизил амплитуду ударов до минимума.
- Понимаешь, Саша, ты человек в институте все же новенький, да и маг неопытный, - принялся рассуждать Корнеев. - К тому, что 'Алдан' может за день такое рассчитать, на что сотне математиков месяц нужен, ты привык. А к тому, что машина может с виду на человека походить, пререкаться, беседу поддерживать еще нет.
- Витька, уж больно самостоятельно они себя вели...
- Ну и что? Дубль - продукт жизнедеятельности магов. А маги, знаешь ли, всегда склонны к самостоятельности. Вот гляди... Надо мне, к примеру, вместо себя дубля на свидание послать.
- Ну?
- Делаю я его самопрограммируемым и самообучающимся. Дабы ни одна девушка не заподозрила, кто ее домой из кино провожает. Если вдруг она его пригласит домой, чаек попить и с родителями познакомить, дубль должен проявить инициативу, вести себя так, чтобы в следующий раз меня дорогим гостем считали.
- Что потом?
- Если я дублю велел самоликвидироваться по выполнению задания, то все в порядке. Если нет... Ну, не подумал... То выйдет он за порог, и начнет дальше мной притворяться. Программа такая. И будет бродить, пока энергия не кончится. День, месяц... Ну, смотря на какой срок я его зарядил.
- А три года?
- У Кристобаля Хозевича, возможно, - подумав сказал Витька. Помнится, был у него дубль, который ездил в годичную командировку. Что скажешь, мастер...
Витькин дубль зевнул, привалился лбом к стене, поморгал и исчез.
- Во. Так оно и должно быть, - бодро сказал Витька. - Но бывают промашки. Что, пойдем в подвал, с
