А тот, с кем он поменялся судьбой, не боялся летать. Сорс смотрел, как уносится вниз земля, как самолет закладывает вираж, как подрагивает кончик крыла.
Когда стюардессы стали разносить завтрак, он сидел и улыбался, глядя на плывущие за иллюминатором облака.
Второй визит дался куда легче. Сорс больше не мялся у входа. Коснулся кнопки звонка, открыл приветливо щелкнувшую дверь.
- Проходите, - дружелюбно сказал охранник. Как ни странно, но казалось, что он узнал посетителя.
Сорс не стал уточнять кабинета. Вторая дверь направо - она вновь была приоткрыта. Инженер человеческих душ Иванович стоял у окна и смотрел на серый подтаявший снег.
- За вчерашний день два человека сломали ноги на этой улице, - сказал он. - Представляете? Трезвые, нормальные люди. Шел, упал, очнулся - гипс... Здравствуйте, мсье Сорс.
- Здравствуйте, Иванович.
Руки инженеру он все-таки не протянул. Что-то удерживало. Это было словно признаться в полной капитуляции.
- Все прошло нормально? У вас нет претензий?
Иван Иванович вовсе не иронизировал. Смотрел пристально, с любопытством, будто даже надеясь услышать упреки.
- Нет, - Сорс покачал головой. - Никаких претензий... все и вправду работает.
Широко улыбнувшись Иванович указал на мягкое кресло, занявшее место ветхого стула. Да и телефонный аппарат на столе оказался нормальным 'Панасоником'. Дела у фирмы явно шли в гору.
- Я что-либо должен вашему... объединению? - спросил Сорс, прежде чем сесть.
- Ничего. У нас гуманитарный некоммерческий проект.
Сорс сел. Хозяин кабинета занял свое место напротив.
- Так не бывает, - сказал Сорс. - Я не понимаю, как вы это делаете... я даже не понимаю, что, собственно говоря, вы делаете! Но бесплатного сыра не бывает. В конце концов содержание этого офиса... - Мсье Сорс, - укоризненно сказал Иванович. - Прошу вас, не надо предлагать нам деньги или услуги. Иначе мы будем вынуждены прервать с вами все отношения.
- Какие еще отношения?
- Будущие. Ведь вы хотите произвести обмен судьбы еще раз?
Врать было бессмысленно. Заготовленная заранее речь: 'мне это не столь уж и важно, но я хотел бы еще раз ощутить, что именно и как вы делаете' показалась Сорсу до невозможности фальшивой.
- Да. Я хочу... обменять свой риск.
- Опять полет?
- Нет... - Сорс замялся. - Это глупо звучит, вероятно... - Любовь? негромко спросил Иванович. - Что вы, мсье Сорс. Любовь - это самое чудесное из человеческих чувств. Сколько прекрасного и сколько трагического сплелись в одном слове. Божественная чистота и низкие интриги, святое самопожертвование и гнусные предательства... Очень, очень часто к нам приходят люди, спасающие свою любовь... Какова вероятность?
- А? - переход от высокого стиля к сухой арифметике был слишком резок. Какая еще вероятность?
- Того, что вам откажут.
- Я не знаю.
- Расскажите мне все, мсье Сорс.
О таких вещах говорят либо близким друзьям, либо совершенно незнакомым людям. Но Сорс начал рассказывать. Все, без утайки. В какой-то момент он поймал себя на том, что достает из кармана фотографию, а Иван Иванович, участливо обняв его за плечи, кивает и говорит что-то одобрительно- успокаивающее.
История, старая как мир. История, банальная как мир. Он уже год, как развелся с женой. Хорошо развелся, по-мужски, интеллигентно. Оставив и квартиру, и машину, позванивая по праздникам и посылая цветы к дню рождения. Сорсу повезло - ему вообще часто везло. Их любовь умерла раньше, чем он полюбил снова. Детей не было. Квартирный вопрос не успел его испортить - он хорошо зарабатывал.
Вот только та, ради которой он ушел от умной, красивой и удобной во всех отношениях женщины, не торопилась выйти за него замуж.
Показалось - или глаза Ивановича и впрямь стали оживленно поблескивать?
- Я бы оценил ваши шансы как двадцать-двадцать два процента, - сказал Иванович наконец. - Это такой тип женщин... нет, я не хочу сказать ничего плохого... но семейная жизнь редко их привлекает. Она должна по-настоящему вас любить.
- Вот я и хочу, чтобы она любила.
- Не любовница, а жена, - Иванович кивнул. - Это очень здорово, мсье Сорс. Это так редко сейчас встречается! Итак - у вас один шанс из пяти. Вы согласны обменять свою судьбу исходя из этих условий?
Что-то царапало. Что-то смущало.
- Какой риск я получаю взамен?
- Давайте оценим последствия отказа, - неожиданно легко стал объяснять Иванович.
- Вы ведь не покончите с собой, если она откажет. Не сопьетесь, не уедете на край света. Вы просто будете страдать - около года, возможно - полтора. Итак, вашим риском станут тяжелые душевные страдания на протяжении полутора лет... впрочем, что я говорю! На протяжении года.
- Почему я буду страдать?
Иванович развел руками.
- Это не болезнь, вероятно, - рассуждал Сорс вслух. - Не смерть кого-то из близких... я не прощу себе, если поменяю свое счастье на чужую беду.
- Разумеется, - быстро вставил Иванович. - Мы не затрагиваем других людей. Это исключительно ваш выбор и ваш риск.
- Она будет со мной? - еще раз уточнил Сорс.
- Да, - быстро ответил Иванович. - Да.
- Я согласен.
На этот раз все было иначе. Они встретились в ресторанчике на Таганке, в приличном, пусть и шумноватом месте. Едва увидев ее, Сорс понял - она знает.
Чувствует, зачем он позвал ее сюда, на место их первой встречи (два года, а словно все было вчера, когда он был моложе, то не верил в такие сравнения).
Женщины часто чувствуют загодя, когда им признаются в любви, а уж предложение выйти замуж почти никогда не застает их врасплох.
Они выпили по бокалу вина, Сорс говорил о какой-то ерунде, она отвечала... и все сильнее и сильнее ему становилось ясно, каким будет ответ на еще непроизнесенный вопрос.
А раздвоения не было. Может быть, на этот раз его и не должно было быть, ведь Иванович не спрашивал насчет времени?
- Ты выйдешь за меня замуж? - спросил Сорс.
Она долго смотрела ему в глаза. Ну что же ты медлишь, - хотелось крикнуть Сорсу.
Твои родители спят и видят, что мы поженимся. Твои подруги сходят с ума от зависти. Все твои тряпки куплены на мои деньги. Ты студентка заштатного вуза, а я еще не стар, я обеспечен, я люблю, я обожаю тебя... Она медленно покачала головой.
В кармане Сорса зазвонил мобильный телефон.
Он выхватил трубку, чтобы хоть как-то оттянуть ее ответ. Изреченное слово становится правдой, но пока оно еще не произнесено - возможно все.
- У нас проблема, - даже не здороваясь, сказал его компаньон. И голос был таким, что сразу становилось ясно - и впрямь проблема. - Вагоны остановили на таможне... что-то не в порядке с декларацией... Он знал, что именно не в порядке. Знал это и Сорс. Но о таких вещах не говорят по телефону.
- Я занят, - сказал Сорс.
