– Старый-престарый гарнизонный анекдот. Не в меру, – я замялся, – как бы это сказать, ретивому поручику более опытные коллеги объясняют, что при знакомстве с барышней лучше всего говорить о чем-нибудь нейтральном, например, о погоде, о птичках… Итак, картина маслом: вдоль реки неспешно прогуливается симпатичная барышня с крохотной собачонкой на поводке. Подходит поручик, мощным пинком отправляет собачонку на противоположный берег, провожает ее взглядом, после чего, повернувшись к барышне, заявляет: «Низко пошла. К дождю, наверное!»
Кейт прыснула. Я изобразил шутовской поклон.
– Позвольте представиться – поручик Ржевский.
– Очаровательная, э-э, шутка, – заявила Кейт и, не удержавшись, подпустила шпильку: – Отлично характеризует ваших военных.
– Ну да, конечно, – обиделся я. – Американские военные так не поступают.
– Любой американский военный, – мстительно сообщила Кейт, – посмевший поступить подобным образом, был бы немедленно линчеван членами общества защиты животных. А что ж это ваши любители животных за козлов не вступились?
– Слава богу, нам это пока не грозит, – улыбнулся я. – У нас в Сибири действует только общество защиты человека от животных.
– Конечно, у вас же, как это, frontier цивилизации, дикие края.
– Ага, – кивнул я, – помню, как-то у нас… в каком же году это было… А, в семьдесят первом, тогда еще снегу намело меньше обычного – только до второго этажа. Так вот на городового, что на углу улицы стоял, белый медведь напал.
– Неужели? – ледяным тоном переспросила Кейт.
– Именно, – не моргнув глазом подтвердил я. – У нас тоже все удивлялись. Обычно городовых только тигры таскают, ну, иногда гималайские медведи, когда зимой с гор спускаются, но чтоб белый… Такого даже старики не помнили.
– Вот что, мистер сибирьяк, – произнесла Кейт. – Кончайте мне… заливать водку в самовар. Подобных охотничьих баек мне наплетут в любом, – она кивнула на окно, – здешнем домишке по дюжине за никель.
– В здешнем домишке? – Меня явно несло, но я уже ничего не мог поделать – квасной патриотизм пер из меня как на дрожжах. – Да, да разве можно сравнивать эту вашу… аграрно-окультуренную зону и тайгу?!
– Тай-гу, – медленно, словно пробуя слово на вкус, повторила Кейт. – А с чем же можно сравнить эту вашу… сибирские джунгли?
– Сравнить? – Честно говоря, вопрос Кейт застал меня врасплох. Сравнить стихию можно разве что… с другой стихией.
– Тайга похожа на океан. Или на горы. На степь. Когда от одного края неба до другого – ты один. На десятки, да что там, на сотни верст вокруг – одна человечья душа.
– Страшно?
– Страшно? – переспросил я. – Да, пожалуй, нет. Понимаете, не скажу за всех, но у меня и у некоторых моих друзей выработался особый, философский, наверное, подход – очень простой. Все мы когда-нибудь умрем. И тот, кто боится смерти, и тот, кто с ней регулярно здоровается за руку.
Я почувствовал, что сбиваюсь на высокую патетику, и смущенно добавил:
– Может, конечно, это просто оттого, что в наши молодые годы смерть еще не воспринимается как что-то реальное.
– Вы очень забавный человек, Анджей, – задумчиво сказала Кейт. – Интересно, а чего вы вообще боитесь?
– Забавный?
– Нет, сорри, не то слово, – странный. Так как насчет вашего личного любимого страха? Темнота, пауки?
– Нет, ну что вы! Темноту я вообще люблю, серьезно. Особенно в детстве, я в ней прятался. А пауков нас есть учили.
– Мой бог, какая мерзость!
– Нет, на самом деле все не так уж страшно, – «успокоил» я Кейт. – Некоторые очень даже вкусные. Просто привыкнуть надо.
– Надеюсь, мне ни к чему такому привыкать не придется! – Бедную американку аж передернуло от перспектив подобного угощения. – Слава богу, я пока живу в цивилизованной стране, а не среди каких-нибудь аборигенов.
Тон Кейт ясно намекал, что под «какими-нибудь» аборигенами имелись в виду явно не австралийские.
«В этой фразе по меньшей мере две ошибки, – угрюмо подумал я. – И первая – то, что эту страну удостоили эпитета «цивилизованная», которого она явно не заслуживает».
– Можно подумать, у вас нет курсов выживания.
– Есть. Но на них учат, как дать о себе знать, если с вами произошло несчастье. И только в крайнем случае – как выбраться к ближайшему жилью.
– Странная, однако, программа для курсов выживания, – хмыкнул я. – Посмотрел бы я на их выпускника – как бы он выбрался, скажем, с Устюма, не пользуясь подножным кормом?
– Ну, знаете…
– Послушайте, а что это я все о себе да о себе? – Я решил попытаться сменить тему разговора, пока мы с Кейт не рассорились окончательно. Тем более что на внятную формулировку моих страхов уйдет где-то час с лишком. – Ей-же богу, я ведь не настолько интересная личность. Как вы там сказали: родился, учился… Даже послужить толком не успел. Вы-то уже вон где…
– И где же я, по-вашему? – осведомилась Кейт.
В ее тоне мне почудились какие-то тревожные нотки – так, дальние отзвуки набата, но к чему именно они относились, я определить не смог и продолжил:
– Ну как же. Вы-то уже офицер. Да еще и в таком, я бы сказал, перспективном для карьеры месте – отдел по связям с общественностью. – Я вздохнул. – Нам бы, кстати, такой отдел тоже не помешал. А то иной раз как почитаешь в газетах криминальную хронику, так враз мороз по коже продирает.
– Да я… – прямо-таки взвилась Кейт. – Если хотите знать, господин русский, я бы уже могла иметь собственное дело. Или по крайней мере быть младшим компаньоном в какой-нибудь солидной адвокатской конторе. Четыре проклятых года зубрила, получила диплом с отличием – а женщине, знаете ли, его дают куда как менее охотно, – и все псу под хвост! И, что самое обидное, не по собственной же дурости, а из-за одного… А-а, чего уж там!
– Ну все-таки, Кейт, – примирительно начал я. – Я, конечно, понимаю, что у вас государственная служба не пользуется таким почетом, но все же…
– Я в копы подалась, можно сказать, от отчаяния, – продолжала Кейт. – В адвокатуру мне дорога была перекрыта напрочь: корпоративная солидарность – вещь непрошибаемая. А тут как раз Форд начал проводить свои реформы, и департамент полиции объявил набор лиц с юридическим образованием. Двухмесячные курсы, значок детектива – и вперед. Да. Четыре года назад это было.
– Ну, я и говорю – карьера!.. – Я все еще не понимал, что именно пытается втолковать мне Кейт.
– Карьера?! Да меня запихали в этот bloody отдел по связям в качестве наказания! Дыры гнуснее не нашлось!
