мне придется его применить. Итаяс вряд ли утратит самообладание до такой степени, чтобы броситься на меня.
- Ты очень глуп, император, - повторил таянец несколько громче.
- Ты не только смел, но и честен, - пропустив его слова мимо ушей, сказал я с одобрением. – Почетно иметь такого врага. Я был бы счастлив иметь такого подданного. Я буду рад иметь такого союзника. То, чего Таян не может добиться силой оружия, я дам тебе в обмен на одно слово.
Лицо Итаяса перекосилось.
«Я сумел выбить его из колеи, - подумал я. – Пока что все правильно».
- Ты лжешь, - сказал Итаяс со злобой.
«Даже лучше», - понял я, отвечая:
- Слово дворянина.
Горец встал, заложил руки за спину.
- Что в нем такого, чтобы ему верить?
Я поглядел на него с удивлением.
- Ты же пророк, - сказал я. – Ты можешь взглянуть и удостовериться. Разве нет?
Таянец оскалился и тряхнул головой.
- Я убью тебя, император, - в который раз повторил он. – Не сегодня, не завтра, но убью. Ты сидишь с заклятием на руке и ждешь, когда я примусь сворачивать тебе шею. Ты трясешься от страха и торгуешь дворянским словом. Мне нравится это видеть!
Мне тоже нравилась картина, которая мне представала. Я смотрел в глаза Итаясу, произносившему эту тираду. Не было в нем ни твердости, ни насмешки... и даже ненависть уже переходила в нечто иное.
Я вздохнул. Несколько мгновений я бездумно глядел в окно, чувствуя на себе яростный взгляд горца, потом спросил:
- У тебя нет выбора?
«Что?» - едва приметно изобразили губы Итаяса.
Тучи разошлись, и луна теперь светила так ярко, что магические огни померкли. В лунных лучах Воин Выси казался бледным, точно призрак. Он стоял и смотрел на меня расширенными глазами, прозрачными как вода.
- Ты не изгой без роду и племени и не отшельник, которому безразличны люди, - сказал я спокойно. – Ты сын каманара и командовал войском. Ты хочешь добра своей земле. Тебе нравится слава. Ты любишь свою сестру. У тебя были десятки жен. Ты человек, Итаяс, хоть и разыгрываешь демона. Зачем тебе моя смерть? Никому никакого добра от нее не случится.
- Можешь говорить до утра, тебя это не спасет.
- Ты так и не понял?
Бледные глаза сузились. «Не так давно я беседовал с тигром пустыни, теперь – с горным барсом, - я усмехнулся. – Что за нрав у всех этих славных котов». Таянец все понимал. Он не был глуп. Он, пожалуй, был слишком умен, этот горец, и поэтому-то сейчас разыгрывал передо мной не демона уже, а фанатика, захваченного одной мыслью. Иначе ему пришлось бы вслух и перед врагом признать то, в чем он не признавался даже себе.
«Я жесток», - подумал я не без удовольствия и встал. Я был выше горца, ненамного, но заметно. Итаяс отступил, когда я шагнул ему навстречу.
- Я спросил: где твоя судьба, Демон Таяна?
- Что тебе до моей судьбы?
- Итаяс, предскажи будущее.
Горец выплюнул ругательство. Я сделал еще шаг, и он снова отступил. Мне удавалось давить на него, но причина тому была не столько в силе моей воли, сколько в магии - «корона Бездны» медленно нагревалась, стягивая кожу. Когда-то знак помог мне справиться с Эрдрейари и Кайсеном. Итаяс стоил обоих великих старцев. Внезапно я понял, что не лицемерил, сказав: «Я счастлив был бы иметь такого подданного».
Плененный барс передо мной выгнулся, упираясь пальцами в непробиваемое стекло окна. Глаза его были как два лезвия. «Я не стану тебя ломать, - мысленно сказал я зверю. – Я не хочу сажать тебя на цепь. У нас одна цель. Не верь мне, но хотя бы... слушай».
- Предскажи будущее, - повторил я; это звучало уже как просьба.
- Тебе? Ты будешь мертв!
- Что случится потом?
Лицо таянца стало растерянным. Он снова отступил, хотя на сей раз я не двигался с места.
- Ты не можешь предсказывать мои действия, - сказал я без насмешки и превосходства. – Но можешь – все остальное. Итаяс, предскажи будущее. Что случится после того, как ты убьешь меня?
- Мне это безразлично! – выплюнул горец.
Я кивнул.
- Это граница, верно? Ты не знаешь, что случится после моей смерти. Ты не знаешь, что я сделаю или скажу, пока жив. Но ты уверен, что убьешь меня, хотя ни тебе, ни Таяну не будет от этого выгоды. Почему так? Почему ты не можешь свернуть с пути?
«Тебе нравится быть свободным и не знать страха, - добавил я безмолвно. – Но придется выбрать что-то одно. Либо я назову твой страх словами, и ты освободишься от него, либо ты забудешь о страхе и навсегда останешься его пленником».
Итаяс выпрямился. На лице его мелькнула улыбка.
На миг мне удалось разбить доспех его самоуверенности, но удержать преимущество я не сумел. Замешательство его прошло; он снова надел маску язвительного пророка. «Что за бес, - подумал я с досадой. – О чем он думает? Он опять что-то предвидит? Будь все проклято...»
- Императору уаррскому ведомо все под луной и солнцем, - проговорил таянец легко и ядовито. – Хочешь даровать мне истину?
- Я в самом деле знаю больше, чем ты. Но если ты боишься истины, я не стану мучить тебя ею.
- Ха!.. - таянец резко выдохнул. Губы его растянулись в глумливой ухмылке.
Я помолчал. «Срок не важен, - сказал я себе. - Если не выйдет сейчас, значит, не вышло бы никогда». Знаки прожгли мне кожу, я мог только надеяться, что в полумраке комнаты это не бросается в глаза. «Корона» умолкла, пробудилась «чайка», подательница спокойствия. Глядя поверх головы Итаяса, я проговорил:
- Нами обоими управляет сила, которая сильнее нас. Выше этой силы нет ничего. Но я знаю о ней и могу сопротивляться. Ты – только чувствуешь. Поэтому тобой управлять легче.
Итаяс улыбался. Лицо его застыло, глаза казались стеклянными; я не был уверен, что меня слышат, но продолжал:
- Я могу отпустить тебя, чтобы ты сам вернул себе свободу. Я могу открыть тебе все, что знаю, и стать твоим союзником. Я не могу допустить, чтобы ты оставался слепым орудием этой силы. Так ты слишком опасен.
Улыбка таянца стала шире.
- Я занятный человек, император, - сказал он ласково. – Ты высокого мнения обо мне. Но это неважно. Уже поздно. Скоро появятся атомники.
Не это я ожидал услышать. Таянец не мог решиться и тянул время? Та, что любит играть честно, понуждает нечасто. Но я вряд ли верно представлял себе ход мыслей дикаря. Разум
