Птица Ифе спела собственную жизнь, став знаменитейшей из бардов Великой войны. Она прожила долго, и еще при жизни ее песни перепевались десятками «звезд», миллионами тех, кто умел взять полдюжины гитарных аккордов. Песни о чужих звездах, о Земле, о пустоте, ожидании, вере. Звук ее голоса стал символом, который прежде смысла слов обозначал эпоху — эпоху славы и горя.
Но ранние, военные песни были популярны меньше всего. Разве что в пору Второй космической их вспомнили ненадолго и разыскали несколько старых записей самой Ифе.
От Счастливчика Джека почти ничего не осталось. Ни фото, ни записи любительской камеры, ни сделанной им вещи. Нет даже могилы. Только единственная открытка среди вещей знаменитой певицы, квадратик глянцевого картона, на котором маркером, корявым почерком выведено:
«Меня нет.
Я весь перешел
В седьмое агрегатное состояние вещества –
Любовь, мля».
Глава четырнадцатая. Райские птицы
— Уважаемый местер…
«…requiem aeternam dona eis», — Майк оглядел строчку как живописец — эскиз. Стоит ли? Определенно стоит. Лакки сын католички, да еще готовился в гуманитарии. Нетипичный герой, а нетипичность мало упомянуть, надо показать.
— Уважаемый местер!
«Крупный план: Джек поворачивает голову. Прищуренные глаза. Общий план: терранские джунгли». Тик не нужен, упоминание о нем хорошо для нагнетания напряженности в тексте, а вживе это выглядит значительно хуже. Пара дебилов в зале не преминет рассмеяться. Мрак мгновения должен быть сохранен. Хватит контраста между красотой дикой природы и видом убитых солдат.
— Местер Макферсон!
Майк оторвался от созерцания отредактированного текста и осознал, что сидит с высунутым языком. Встряхнулся; сцена все стояла перед глазами как уже отснятая, и дикий драйв рукопашной отзывался мурашками по спине. «Будут натурные съемки, — упоенно подумал режиссер. — На Терре-3. Pie Jesu Domine, какие там виды!» — и сам тихонько засмеялся над тем, как всякий раз заражается лексикой главного героя.
— Местер Макферсон, пожалуйста, на выход. Мы прибыли в Город, — безнадежно повторила стюардесса. Пассажир ехал первым классом, всю ночь сидел над планшетом, что-то читая и исправляя, и она решила, что местер Макферсон — из молодых финансистов. Что с того, что выглядит непрезентабельно, виртуальщики — они такие…
— Да-да, — согласился, не глядя, пассажир.
Даже не думая вставать.
Стюардесса, подавив вздох, потрясла его за плечо.
После целой ночи работы солнце немилосердно резало глаза. Всякий раз, собираясь в путь, Майк забывал что-то существенное. На сей раз это оказались темные очки.
«Куплю», — подумал он и двинулся по набережной к ближайшему магазинчику курортных товаров.
И действительно купил, точь-в-точь такие же, что были. И пошел дальше, удаляясь от причала для э-планов, от зданий маленького морского порта, по широкой улице, мощеной местным камнем, который расцветкой походил на яшму. На фоне темно-яркой дороги люди в светлой одежде точно сияли. Прилавки сувенирных лавок застилали белыми скатертями, чтобы пестрота безделушек не терялась из-за горячих красок мостовой. Цветовая гамма изумляла. Счет снимков городской набережной у Майка шел на сотни, но удержаться не представлялось возможным.
Полный кадр, метров десять радиусом.
К крупным сине-зеленым раковинам приценивалась девушка с толстой косой. Все еще белокожая: может, жила где-то в северных областях, может, делала цветокоррекцию. Майку пришло в голову, что для Уралфильма типаж будет идеален, и он потратил полчаса, уговаривая девушку снять цифровой образ.
Она была страшно оскорблена, когда получивший свое режиссер не только не пригласил ее в фильм, но даже не дал адреса.
Майк, впрочем, этого не понял.
Он шел дальше, в прекрасном расположении духа, подмечал сочетания цветов, думал о том, что Терра-без-номера, так удивительно похожая на Землю, под пристальным взглядом оказывается совершенно иной. Но все же здесь становится скучновато. Пару лет назад он был на Терре-3, тамошняя природа потрясла его, и начать съемки просто не терпится. Потому, должно быть, он и работает сейчас в авральном режиме. И спать не хочется, вот тоже странно. Еще Майк думал о том, что Седьмая Терра находится в тесных отношениях с Диким Портом, а на Порту живут ррит. Один знакомый Майка, приходившийся ему, вдобавок, каким-то на седьмом киселе родственником, недавно вознесся на вершину карьеры специального корреспондента: ему доверили освещать в СМИ анкайский саммит. Девять десятых материала пошло под запрет. Родственник брызгал слюной так, что через галактическую связь долетало.
На Земле царили законность, мир и покой.
«Вполне вероятно, — думал Майк, — что рритская государственность будет восстановлена. И может быть… ну, пусть не настоящий ррит, пусть просто цифровая модель, но новая, не из столетней давности архива! Как бы здорово было…»
Дивные мечты.
В полусотне метров от берега подымалась из воды знаменитая Морская сцена. Для шоу-звезды дело чести — выступить на ней. Сейчас, утром, там играла скромная местная группа. Почти никто не смотрел. «Да они все сделали сами!» — восхитился Майк, чувствуя, как заколотилось сердце. В архивах Сети можно было найти миллионы вариантов голографических декораций для шоу, но все они укладывались в несколько типов. Ребята с Земли-2 сочли ниже своего достоинства брать стандарт. Отрисовка кое-где казалась корявой, мощностей явно не хватало для полета творческой мысли, но если проект выгладить и поставить на качественной аппаратуре… Макферсон ощутил родство душ.
У певицы был необыкновенный фэйс-арт. Вероятно, сделанный тем же дизайнером-нонконформистом. Кажется, против всех правил, но выглядело изумительно. Не в последнюю очередь из-за индивидуального решения, под это странноватое лицо…
Майк принял собственное решение и стал искать глазами звукорежиссера группы: тот должен был сидеть где-то рядом, на берегу под парапетом.
Заполучив адрес нонконформиста, Макферсон понял, что жизнь проходит не зря. Таким людям, как Йорн, нельзя губить себя в изначально мертвых проектах. Пела обладательница
