– Она – кто?
– Не надо шутить со мной, Римо.
Римо вздохнул. Его память унеслась к другим временам.
Он не мог точно вспомнить год, но все это началось со статуи индуистской богини Кали, демонической покровительницы поклонников культа Тхаджи, душивших путешественников из-за денег. Когда стали находить задушенных желтыми шелковыми шарфами авиапассажиров, Харолд В. Смит послал Чиуна и Римо разобраться. Им досталось больше того, на что они подписывались. Современными Тхаджи управляла древняя статуя, имевшая силу подчинять злому началу своих последователей – и Римо, который, согласно легенде Синанджу был мертвым белым тигром, предназначенным стать аватарой Шивы на земле.
Римо разбил статую, которая считалась вместилищем злого духа Кали, но дух вернулся в новой форме. На этот раз в облике четырехрукой проститутки по вызову, которая заманила Римо в котел войны в Персидском заливе. Он был тогда один, и с ним не было Чиуна, чтобы его наставить. Каким-то образом, используя желтый шелковый шарф смерти как символ американских заложников на Ближнем Востоке, Кали смогла разжечь войну в Персидском заливе.
Что-то ужасное случилось в то время с Римо. Что именно – он не помнил совсем. Потом Чиун говорил, что Кали сломала ему шею и заставила Шиву овладеть его телом, чтобы оживить. Как-то Чиуну удалось победить Кали, изгнать Шиву и возродить Римо как своего сына в Синанджу. Римо только помнил, как очнулся со странной шишкой размером с голубиное яйцо, и эту шишку пришлось удалять хирургическим путем. Чиун объяснял, что это был третий глаз Шивы. Римо считал, что это был просто след от удара, который и сам по себе прошел бы.
– Послушай, – сказал Римо, отогнав тревожные воспоминания, – та статуя была разбита вдребезги. Если бы дух Кали был где-нибудь поблизости, я бы учуял ее запах похоти. Я бы что-нибудь почувствовал.
– Может быть...
– А я не чувствую. Значит, это просто обыкновенные статуи. Смотри.
И Римо, ловко обогнув мастера Синанджу, скользнул к статуе Кали.
Протянув руку, он схватил статую за запястье и дернул. Рука с треском отскочила. Римо небрежно швырнул ее через плечо. С клацаньем рассыпались осколки по глянцево-черному полу. Небрежно махнув рукой вверх, Римо отбил пальцы еще на одной руке статуи. На пути вниз его ладонь лишила пальцев третью руку.
Наступив ногой, он растер в порошок руку, упавшую у его ног.
И наконец он сжал кулак и ударил статую в обнаженный живот. Торс вздрогнул и качнулся вперед.
Римо подхватил его, развернул и отбросил.
Верхняя половина скульптуры с грохотом вылетела сквозь открытую дверь на улицу и грохнулась, разлетевшись на куски разного размера.
Римо повернулся к Чиуну:
– Видел? Нет здесь злого духа Кали. Это просто бордель с выкрутасами или что-то вроде того.
Чиун медленно приблизился к статуе Шивы и вгляделся в его застывшее выражение лица.
– Я нахожу странное подобие, – сказал он тонким голосом.
– Ага. У него два глаза, один нос и один рот с тридцатью двумя зубами. Как у меня. На этом сходство начинается и заканчивается.
– Есть вещи, которых ты не помнишь, – предупредил его Чиун.
– Если и не помню, то и помнить, наверное, не стоит, – парировал Римо.
– Шива владел когда-то твоим земным телом.
– Тебе виднее...
– Несколько раз.
– Прекрасно. По выходным я – канал для Шивы. А сейчас я на работе.
– В последний раз он обещал мне, что завладеет тобой, своей аватарой, лишь в должное время, но не раньше.
– Дай мне знать, если придет этот день, – ответил Римо. – А сейчас ты первый пойдешь или я?
Чиун бросил на него быстрый взгляд.
– Ты же у нас храбрец. Можешь идти первым.
– С каких пор ты стал бояться? – спросил Римо с неподдельным удивлением.
– С тех самых, как увидел эти две статуи в этой самой комнате, – огрызнулся Чиун, и морщинистое лицо его помрачнело.
– Отлично. Постарайся не вдыхать мою пыль...
Повернувшись лицом к зеркальной двустворчатой двери, Римо хлопнул по ней ладонью.
Зеркало треснуло на тысячу осколков, они повисли в воздухе и потом, поняв, что уже не составляют единого целого, рухнули на пол, как серебряный дождь.
Анвар Анвар-Садат смотрел на министра рыбного хозяйства Канады Гилберта Хьюгтона.
Тот выплюнул окровавленную розу и вместо приветствия что-то прорычал.
– Я... я... – замялся Анвар-Садат, – я полагал, что мы... – он прокашлялся, – я хотел сказать...
– Ты думал, ты единственный, кому я дарую благословение гнева моего? – прозвенел металлический голос Госпожи Кали.
– Я бы не стал это так формулировать, – ответил Анвар-Садат и отвел глаза от неприятного зрелища – канадского министра на полу. Эта сцена была не в стиле Анвар-Садата. Никак не в его стиле. Во что это он влез, подумалось ему.
– Я считала, что моим марионеткам настало время встретиться.
– Я не ваша марионетка, – возразил Анвар-Садат.
Гилберт Хьюгтон выплюнул липкий сгусток крови и поднял голову.
– А я – да. Правда, я ваша единственная марионетка, Госпожа Кали?
– Конечно же, нет, – фыркнула Госпожа Кали.
– Но я ваша самая важная марионетка.
– Ты моя самая полезная марионетка, – уточнила Госпожа Кали.
Министр рыбного хозяйства болезненно улыбнулся и просиял. Зеленые глаза Госпожи Кали остановились на каменных чертах Генерального секретаря ООН.
– Но только до этого часа, – добавила она холодно. – На колени, человек, который будет фараоном!
Анвар-Садат гордо выгнул спину.
– Не встану. Я дипломат ООН.
– А я – женщина, которая поймала тебя на наживку из твоего жалкого пениса и вытащила на берег как рыбу. На колени, или плеть сдерет с тебя кожу!
– Вы не посмеете!
– Целуй мои ноги, и тогда твоя шкура не будет исполосована.
– Не соглашайся, – прошипел Гилберт Хьюгтон.
– Вы так считаете?
– Да. Я хочу слышать удары ее плети по твоей упрямой заднице. У меня тогда станет твердым, как кость.
