перелезли через нее, мягко спрыгнули на тротуар и пошли в противоположном направлении от главного входа в Белый дом.
– Очень симпатичный человек, – сказал Чиун.
– Кому что нравится.
– Больше никогда не поверю в то, что болтают о нем лживые телевизионщики.
– Ну а я никогда им особо не верил.
– Зачем они показывают этих корреспондентов? Лучше бы передавали побольше прекрасных мыльных опер, – недоумевал Чиун.
– Они, наверное, считают, что люди не смогут вынести прекрасное в столь больших дозах.
В темноте Чиун согласно кивнул.
– Наверное, это так. Для большинства трудно оценить подлинную красоту.
– Поспешим, Чиун, – сказал Римо. – Надо освободить Смита.
– Теперь ты рад, что не убил его?
– Конечно. Если честно, я предпочитаю его Кламу. Он, наверное, зол как черт, ведь мы так долго отсутствовали.
– Он не будет сердиться, – сказал Чиун.
Почему ты так думаешь?
– Потому что его там нет.
Римо презрительно фыркнул.
– Его здесь нет, Чиун.
– Разумеется.
– Динамит оказался ненастоящим.
– Естественно. Иначе с какой стати на нем было бы написано: «Гонконгская компания по изготовлению фейерверков»?
– Он вернулся в Фолкрофт.
– Конечно. И мы должны туда вернуться.
Смит проехал расстояние от аэропорта Кеннеди до Фолкрофта на непривычной для него большой скорости. Он еле успел на самолет в Нью-Йорк. Скоро Римо и Чиун последуют за ним. Возможно, их самолет уже приземлился.
Но теперь это не важно. Время есть.
Смит заметил слабое мерцание – в его кабинете за непроницаемыми снаружи окнами горел свет. Сбавив скорость, Смит проехал мимо главных ворот Фолкрофта. Так, новости. У ворот стояли охранники в форме. Было бы безрассудством пытаться проскочить через главные ворота.
Он миновал Фолкрофт, проехал примерно три четверти мили по шоссе, а затем круто повернул налево, на проселочную дорогу. Она шла вниз по пологому склону и обрывалась у кромки воды, среди пляжных кабин. Смит погасил свет, выключил мотор и вышел из машины. Через минуту его глаза привыкли к темноте и он увидел то, что искал: небольшую моторную лодку, привязанную к причалу.
Смит слегка улыбнулся. Он вспомнил военные времена. В те дни кражу называли «реквизицией при лунном свете». Ну что же, сегодня это действительно будет реквизиция при лунном свете.
Он забрался в лодку и, пользуясь веслом как шестом, отплыл от пристани ярдов на тридцать, включил электромотор, сел на заднюю скамью и повернул лодку на север, в сторону Фолкрофта.
Глава двадцать первая
Блейк Клам извлек из верхнего ящика письменного стола распечатки с компроматом на членов совета директоров, аккуратно разложил их перед собой и начал перечитывать.
Но вскоре понял, что не может сосредоточиться. Дело было даже не в Холли Брун, покоящейся в водах пролива Лонг-Айленд.
Нет, он думал о Римо. Его взгляд упал на телефон. Где Римо? Почему он не звонит и ничего не сообщает о Смите? Он попытался сосредоточиться на распечатках, но непроизвольно снова посмотрел в сторону телефона. Почему же, черт возьми, Римо не звонит? В конце концов, коммутатор теперь работает двадцать четыре часа в сутки. У Римо не должно быть никаких проблем с телефонной связью. Звони же, черт тебя побери!
Клам повернулся и посмотрел за окно. Свет в комнате мешал видеть залив, и это его раздражало. Лишь иногда в полной темноте появлялся мерцающий огонек, скорее всего – сигнальные фонари проплывающего судна.
Сколько времени провел здесь Смит, ожидая телефонный звонок? Сколько лет? Десять? Десять лет ожидания. На минуту Клам ощутил почти симпатию к Смиту. Он прекрасно справлялся со своей работой. Созданная им система компьютерных операций была, по существу, блестящей. Вот почему он провел на этом посту столько лет. Десять лет руководства КЮРЕ – это целая вечность.
Пожалуй, жаль, что Смит постарел. Но это удел каждого. Старость – очередной этап на пути к смерти. «Смит зашел по этой дороге довольно далеко», – подумал Клам. Поскорей бы позвонил Римо.
Смит, однако, не считал, что находится на пути к смерти. В этот момент он пробирался между рядами блестящих кастрюль и сковородок на кухне, расположенной в цокольном этаже Фолкрофта, направляясь к лифту, соединявшему доколь с главным офисом.
– Доктор Смит, – услышал он женский голос с сильным акцентом, – когда вы вернулись?
Смит повернулся и увидел невысокую полную женщину, одетую в синюю униформу. Женщина широко улыбалась.
– Здравствуйте, Хилди, – сказал Смит. – Только что. – И направился к лифту.
– Вы хорошо провели отпуск? – спросила она.
Так вот какую сказку придумал Клам. Смит был доволен. Эго вполне объясняет его отсутствие.
– Прекрасно, Хилди, – сказал он. – Я путешествовал по стране.
– Я очень рада, что вы вернулись. Я хочу вам сказать, что этот мистер Клам… о, нет, с ним все в порядке. Он, конечно, очень умный человек и все такое прочее, но вы – совсем другое дело, мистер Смит.
Вдруг Смит почувствовал, что проголодался.
– Хилди, у вас есть йогурт? Или взбитые сливки с черносливом?
– С тех пор как вы ушли в отпуск, их никто не спрашивает, и Клам (теперь уже без «мистер», отметил Смит) запретил их покупать. Он говорит, что это пустая трата денег. – Она улыбнулась еще шире. – Но йогурт есть. Я прячу его в холодильнике, в укромном месте.
– Молодчина, Хилди, – сказал Смит. Поколебавшись, он отбросил мысль о том, чтобы вычесть из ее зарплаты стоимость йогурта, который она купила вопреки распоряжениям сверху. – И пожалуйста, принесите еще немного салата.
– В ваш кабинет?
– Да.
– Хорошо, сейчас же, – сказала женщина.
– Нет, – поспешно ответил Смит, – не сейчас. – Он взглянул на часы: – Через семнадцать минут.
– Будет сделано, доктор Смит, – сказала Хилди, посмотрев на свои часы. –
