чудесные телевизионные драмы. Он обещал. И я смогу часто ездить в Синанджу. Римо, у тебя не было возможности должным образом понять, какие замечательные люди живут в Индии, и увидеть, как прекрасна индийская природа.
Он выжидательно посмотрел на Римо.
Римо глянул ему в глаза и холодно произнес:
— Если ты едешь с ним, ты едешь без меня.
— Да будет так, — резюмировал Чиун.
Римо повернулся и пошел прочь.
— Куда ты? — спросил Чиун.
— Пойду напьюсь.
Глава 17
Римо разучился пить.
Шесть барменов в Сан-Франциско могли бы под присягой засвидетельствовать это В первом баре он заказал виски, и когда бармен принес ему стакан, Римо поднес его ко рту и уже был готов влить в себя содержимое, но в нос ему ударил запах, и Римо не смог себя заставить даже сделать глоток. Он расплатился и ушел и в соседнем баре заказал пиво, а когда пиво подали, он поднес его к губам, но опять, не в силах преодолеть отвращение, расплатился и ушел, оставив пиво нетронутым.
Он сделал еще четыре попытки, но законы Синанджу слишком крепко въелись в него, чтобы их можно было легко и небрежно нарушить. И кроме того, над каждым стаканом ему слышался менторский голос Чиуна:
— Алкоголь используется для консервирования того, что уже мертво. Или людей, которые хотят умереть.
Или:
— Пиво делают из такого зерна, которое могут переварить только коровы, но даже и им нужно два желудка, чтобы с этим справиться.
Итак, вместо того чтобы напиться, Римо брел по ночным улицам злой и мрачный, очень надеясь, что кто-нибудь, желательно целая армейская рота, попытается задеть его, и тогда у него появится шанс дать выход своему гневу.
Но никто к нему не пристал. Римо впустую пробродил всю ночь и лишь под утро вернулся в свой номер, выходивший окнами на стадион для гольфа в парке «Золотые Ворота».
Он осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть выходящего из спальни Чиуна, но номер был пуст, и даже эхо молчало.
Потом зазвонил телефон.
Римо поднес трубку к уху еще до того, как отзвенел первый звонок.
— Хорошо сработано, Римо, — сказал Смит.
— А, это вы.
— Да. Похоже, мы полностью контролируем ситуацию.
— Что ж, я рад. Очень рад за вас, сказал Римо. — Вы даже не представляете себе, как я рад.
— Только вот что. Сегодня утром, возвращаясь домой в Вашингтон, в своей машине взорвался Лэрриби.
— Тем лучше для него. По крайней мере, он нашел неплохой выход из ситуации.
— Вы к этому никакого отношения не имеете? — с подозрением спросил Смит.
— Нет. К сожалению.
— Хорошо. Кстати, вас это заинтересует. Помните, я говорил вам о проколе в системе безопасности Фолкрофта? Так вот, оказалось, что это просто-напросто низкооплачиваемый оператор компьютерной системы. Видимо, он был последователем Шрилы и однажды просто не сумел сдержаться и излил свои чувства компьютеру. Очень забавно, но на самом деле ничего за этим не стоит.
— Смитти, — оборвал его Римо.
— Что?
— Вы не пробовали пописать против ветра?
И он с грохотом бросил трубку. Потом еще раз обвел глазами номер, как будто Чиун мог незаметно проскользнуть в помещение, пока он разговаривал по телефону, но тишина была полной, гнетущей, такой, что звенело в ушах, и Римо, стремясь хоть чем-то ее нарушить, включил цветной транзисторный телевизор Чиуна.
Звук и изображение появились сразу же. Перед авали утренние новости, и дикторша с улыбкой на устах сообщила:
— Шрила Гупта Махеш Дор провел сегодня утром пресс-конференцию в отеле «Холидейинн» в Сан-Франциско и заявил, что ноги его больше не будет в Америке. Это заявление последовало вслед за провалом широко разрекламированного «Марафона Блаженства» на стадионе «Кезар» вчера вечером.
Мероприятие закончилось шумным скандалом, в происшедших столкновениях погибло по меньшей мере три человека.
Вслед за этим сообщением на экране возникли кадры пресс-конференции Дора, и когда Римо увидел его толстое лицо с зачаточными усиками, он глухо зарычал, размахнулся правой рукой и...
Тук-тук-тук.
Римо замер. Кто-то стучал в дверь. Звук был очень знакомый — как если бы стучали очень длинными ногтями.
Римо просиял и поднес правую руку к лицу, чтобы смахнуть влагу — он и не знал, что лицо у него мокрое.
Он открыл дверь. На пороге стоял Чиун.
— Чиун! Как дела?
— Как они могут быть? Я пришел за своим телевизором. Я не хотел его оставлять. — Он протиснулся мимо Римо в дверь и вошел в комнату. — Ага, вот ты им уже и пользуешься, изнашиваешь оборудование, стоит мне лишь на минуту отвернуться.
— Забирай его и вали отсюда, — огрызнулся Римо.
— Уйду, уйду. Но сначала надо его проверить. Не то чтобы я думал, будто ты можешь что-то украсть, но с американцами надо всегда быть начеку.
Римо стоял и смотрел, а Чиун подошел к телевизору и начал тщательно считать и пересчитывать кнопки, затем наклонился к задней стенке телевизора, заглянул внутрь сквозь решетку и принялся изучать механизм, в котором Римо точно знал это — ничего не смыслил. Время от времени Чиун многозначительно хмыкал.
— Надо было мне прикончить этого толстомордого ублюдка, — заявил Римо.
Чиун фыркнул и продолжал осмотр.
— Знаешь, почему я оставил его в живых? — спросил Римо. — Потому что я знал: на этот раз ты говоришь серьезно и он в самом деле твой новый босс. А твоего босса я не мог убить.
Чиун оторвался от телевизора, посмотрел на Римо и печально покачал головой.
— Ты сумасшедший, — сказал он. — Как все белые Меня тошнит от белых. Та девушка была влюблена в меня, а этот псих с пакетом цыплячьих ножек ударил ее. А я-то думал, что расизм связан только с бейсболом. И со Смитом. И...
— Заткнись. Надо было мне прикончить эту жабу. Если я его еще когда-
