– Считать при помощи математических методов, – пояснил Смит.
– Считать при помощи математических методов, – кивнул Римо.
– А что такое “считать”? – снова спросил Чиун.
– Что такое “считать”? – переспросил в трубку Римо.
– Оценивать при помощи упражнений или практического суждения. Это что, так важно для вас?
– Никоим образом, – заверил Римо. – Значит, оценивать при помощи упражнений или практического... Смитти, что там было в конце?
– Суждения, – процедил Смит.
– Суждения, – передал Римо.
– А что это значит? – спросил Чиун.
– Да, действительно, что все это значит? – спросил в трубку Римо.
– Римо, скажите Чиуну, что компьютер – это машина, которая думает... и если ему такая понадобится, я попытаюсь это организовать... а теперь докладывайте.
– Чиун, – оторвался от трубки Римо, – Это машина, которую включаешь в сеть – и она начинает думать.
– Ага, – закивал Чиун. – Я так и предполагал. Воистину мудрости нет предела. Вы делаете машины, чтобы они за вас думали, потому что сами уже не можете это делать. А кто строит эти машины, которые думают? Корейцы?
– Прощу прощения, Смитти, одну секунду, – извинился Римо в трубку. – Нет, мы сами и строим, – обернулся он к Чиуну.
– Вы, утратившие способность думать, строите машины, которые думают? Как же вы делаете это?
– Еще секунду, Смитти, – снова извинился Римо.
– Может быть, вы перезвоните? – донесся до него усталый голос Смита.
– Да нет, не стоит, – ответил Римо. – Просто не кладите трубку.
Когда Римо положил трубку на кровать, из нее послышался скрежет, словно кто-то пытался откусить кусок грифельной доски.
– Эти машины... программируют при помощи логики, – объяснял Римо Чиуну. – То есть она заложена в них.
– Ребенок может обучиться тому, чему его не учат, – произнес Чиун. – Он учится у моря, у небес, у земли. Кусок железа не может этого сделать.
– Может, еще как, – возразил Римо, не отрывая взгляд от лежавшей на кровати трубки. – Они уже сейчас осуществляют большую часть вспомогательных, – это слово он выделил, – несложных, – это слово он выделил тоже, – логических операций по всей стране.
– Ребенок научится распознавать ложь, – гнул свое Чиун. – Он вырастет и поймет, где правда. Кусок железа этого никогда не сделает.
– Тебе лучше просто привыкнуть к этой мысли, Чиун. В конце концов, все мы трудимся на один громадный компьютер.
– Я рад, что мы работаем именно в этой стране, – закивал Чиун. – Потому что через несколько лет этот народ полностью утратит способность двигаться.
Повернувшись, Чиун придвинул к себе пергамент и принялся вписывать в него пассаж о том, чему может и не может научиться ребенок.
Римо поднял с кровати трубку.
– Алло, Смитти... алло?
В трубке раздались гудки.
Римо снова набрал код; на этот раз пришлось ждать чуть дольше.
– Закончили? – осведомился Смит.
– Разумеется, – заверил Римо.
– Доклад, – потребовал Смит.
– Вы сегодня дьявольски доброжелательны, – заметил Римо.
– Вы не находите, что на сегодня уже достаточно пошутили со мной? – устало спросил Смит.
– Этим никогда нельзя насладиться полностью, – ответствовал Римо. Смит вздохнул.
– Да, думаю, если вы когда-нибудь вдруг заговорите со мной человеческим языком, это обеспокоит меня больше. Докладывайте.
– Нужно было дать мне разрабатывать дальше версию с прививками, Смитти. А здесь я зашел в тупик.
– Почему?
– После Энгуса я вышел на некоего Питера Мэтью О’Доннела. О’Доннел – через два “н”. Который закончил существование так же, как мистер и миссис Энгус. Энгус – через одно “с”.
– Об этом я уже слышал. Дальше.
– О’Доннел вывел нас на Техасца Солли Вейнстайна. И тут-то след оборвался.
– Он тоже убит?
– Пока нет.
– Он исчез?
– Нет пока что.
– А заставить его заговорить вы не можете? – в голосе Смита послышались недоверчивые нотки.
– Нет. То есть да. Говорить я его заставил.
– Тогда в чем проблема?
– В том, что он абсолютно ничего не знает. Пойди туда – не знаю куда...
– Дальше.
– Техасец Солли завязан в сотне разных дел – по самые уши. Закладывает ЦРУ мафии. Стучит на мафию в ЦРУ. Сдает полицейским фэбээровцев – ну, и наоборот, конечно. Собирает информацию для Министерства здравоохранения, иммиграционной службы, управления интеграции. Ну и против них, разумеется. Парень развил такую активность, что кое-кого в Техасе уже тошнит – и половина свободного мира знает об этом. И эти парни, которые травят и сдирают шкуры с людей – для него всего лишь еще один номер в записной книжке и счет, по которому уйдут очередные пять штук зеленых. Вот так.
– Вы уверены?
– Что значит “вы уверены”? Конечно, уверен. Хотите – сами спросите у него. Позвоните в справочную Хьюстона и узнайте телефон первой муниципальной больницы. Он, правда, вряд ли может сейчас говорить, но можно попросить его написать – а сестра вам потом прочитает.
– Я никогда не сомневался в ваших методах, Римо. И понимаю вас. Нас, кстати, он тоже снабжал информацией.
– То есть КЮРЕ? Ах, это, должно быть, вас он именовал старым жмотом.
– Мы платили ему двести долларов за доклад, – сообщил Смит.
– Вы настоящий старый жмот, Смитти.
– Ваше мнение можете оставить при себе. Ну, ладно. У меня есть для вас новости.
– Например? – полюбопытствовал Римо.
– Ученые, работающие над вакциной, сообщают, что даже без прививок яд через некоторое время теряет активность.
– Это как?
– То есть в самом лучшем случае мы можем утверждать, что он становится
