стены пустого склада. Она сбросила кожаные туфли и теперь наслаждалась прикосновением ступней к полу. - Куда они подевались?- спросила она. - Я следил за ними до самого мотеля 'Колони Дейз',- ответил мужской голос. Остальные восемь собравшихся уставились на говорящего. Они расположились полукругом, внутри которого расхаживала Шийла. - И?..- поторопила она его. - Но они уехали оттуда,- закончил мужчина и зевнул. Этот широкий зевок свидетельствовал не об усталости, напротив, он сигнализировал о потребности в дополнительном кислороде, что типично для крупных зверей, когда они лишены возможности размяться. - Куда они подевались?- повторила Шийла свой вопрос и, отвернувшись к стене, словно с намерением пересчитать кирпичи, в ярости царапнула ее ногтями. Потом она снова посмотрела на свою стаю и проговорила: - Мы должны до них добраться. Это все. Должны! Мне нужен молодой. Если бы Галлахан не упал с крыши! Он бы их выследил. - Я их тоже выследил,- сказал тот же мужчина с легкой досадой. Шийла резко повернулась к нему, словно он перешел в атаку. Он выдерживал ее взгляд не больше секунды; потом опустился на корточки и склонил голову Дальше он говорил, не поднимая глаз. - Сначала они ехали на такси, потом пересели в лимузин. Я говорил с таксистом. Лимузин был бостонский, направление - южное. Надо будет дождаться возвращения лимузина, тогда я узнаю у его шофера. куда он их отвез. - Займись этим,- коротко распорядилась Шийла и добавила: - Я знаю, что у тебя получится. Мужчина поднял довольные глаза, словно его погладили по голове. Славно, когда тебя замечают и хвалят. Особенно когда это делает вожак стаи. Это могло означать, что ночью ему будет предоставлено право насытиться первым. Ему достанутся самые лакомые кусочки.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В окно больничной палаты заглядывало солнце. Под окном лениво плескались темно-серые воды залива Лонг-Айленд, похожие на нью-йоркский асфальт в безветренный, душный день. Влажность снаружи была настолько высокой, что людям казалось, что им на голову набросили полотенца, только что вынутые из кипятка. В палате, впрочем, стояла кондиционированная про' хлада. Проснувшись, Римо обратил внимание как на это, так и на то, что впервые за долгие годы не ощущает распространяемого обычным кондиционером угольного запаха. Он замигал и огляделся. Рядом с койкой сидел Смит. Увидев, что Римо проснулся, он облегченно вздохнул. Обычно его лицо походило на выжатый лимон, теперь же на нем появилось выражение, допускающее сравнение с нетронутым лимоном. Говоря о Смите, нетронутый лимон приходилось считать олицетворением счастья, а изрезанный и выжатый - нормой. - Вы не представляете себе, какая это прелесть - вот так проснуться и застать вас рядом,- сказал ему Римо, не узнавая собственный сонный голос. Чрезвычайно крепкий сон не был ему свойствен.- Некоторые, просыпаясь, видят рядом любимую женщину. Другие - хирурга, четыре дня подряд боровшегося за жизнь пациента на операционном столе и одержавшего победу А я вижу вас, нависшего надо мной, как удав, намеревающийся полакомиться мышкой. От этого зрелища сердце переполняется весельем. - Я посмотрел на ваши раны,- сказал Смит. Ваше счастье, что вы хоть кого-то видите - А, раны... О них позаботился Чиун.- Римо обвел взглядом палату.Кстати, где он? - Пошел в гимнастический зал. Сказал, что хочет увидеть место, где у него все пошло кувырком. Кажется, именно в этом гимнастическом зале вы с ним впервые встретились,- сухо молвил Смит. - Точно. Ладно, не будем об этом. Слушайте, у вас не найдется закурить? - Простите, я не курю. Бросил, как только появилось предупреждение Главного хирурга США. Тогда я решил, что с меня хватит и такой угрозы для моего здоровья, как вы. - Как приятно вернуться домой!- сказал Римо.- Может, сгоняете в вестибюль за сигареткой? - С каких пор вы закурили? - Я то курю, то бросаю,- соврал Римо. Ему и впрямь хотелось закурить, и он никак не мог взять в толк, в чем тут дело. Он не курил уже много лет. Годы тренировок привели его к пониманию того, что самое главное - это дыхание. Все приемы, все волшебство, вся техника Синанджу зижделись на дыхании. Без дыхания не получится никогда и ничего. При правильном дыхании становилось доступно буквально все. Первый урок заключался в том, чтобы не вдыхать дым. И тем не менее он сходил с ума по сигарете. Смит кивнул и вышел. В его отсутствие Римо как следует осмотрел палату и с легким содроганием пришел к выводу, что это была та самая палата, где он когда-то очнулся после инсценированной казни на электрическом стуле. Ностальгия по былым временам? От Смитти этого ожидать не приходилось. Римо поместили в эту палату по той простой причине, что она оказалась свободной. Если бы единственным свободным помещением оказалась бойлерная, Римо провел бы ночь у топки. Это была обыкновенная больничная палата: белые стены, одна койка, один стул, одна тумбочка, одно окно. Впрочем, окно было непроницаемым для взгляда снаружи. Смит вернулся с двумя сигаретами. - Вы - должник медсестры из вестибюля. Я обещал ей, что вы вернете долг. Она сказала, что это необязательно, но я сказал, что завтра вы вернете ей две сигареты. Между прочим, она считает, что ваша фамилия Уилсон и что Чиун - ваш слуга. - Только ему этого не говорите,- предупредил Римо и выхватил у Смита обе сигареты. Одна упала на пол. Римо сунул сигарету с фильтром в рот. Смит вынул из коробка с двумя спичками одну спичку и зажег ее. Иногда Римо начинал сомневаться, человек ли он вообще. Две сигареты, две спички... Смит был способен потратить час на вылавливание в коридоре человека, который согласился бы отдать ему свой коробок с двумя оставшимися в нем спичками. Пока Смит поднимал упавшую сигарету и клал ее вместе с оставшейся спичкой в тумбочку, Римо сделал первую могучую затяжку - и закашлялся. Неужели курево всегда имело такой мерзкий вкус? Он знал, что так оно и было. Еще будучи курильщиком, он часто бросал и держался неделями. Первая затяжка после длительного воздержания всегда вызывала душащий кашель: этим способом организм делал ему последнее предупреждение, прежде чем сдаться. Вторая затяжка была куда лучше; докурив сигарету до половины, он уже чувствовал себя так, будто никогда не бросал, даже на час. Сейчас он испытывал те же ощущения. - Добудьте мне пачечку, ладно?- попросил Римо.- Включите это в счет. - Постараюсь,- ответил Смит и кратко поведал Римо о событиях в Бостоне. Жертвы множились. Полицейские застрелили одну особь человеко-тигра. - Домохозяйка! На беду, она умерла, поэтому ее не удалось исследовать, чтобы попробовать получить противоядие. - Какая неприятность!- посочувствовал Римо. - Теперь они требуют массированного федерального вмешательства. Раз вы с Чиуном больше в этом не участвуете, то другого выхода действительно не остается. Кстати, что произошло с вами? - Я сидел в машине с одним из них - с одной. Думаю, это была сама крошка Шийла, хотя выглядела она по-другому. Она разодрала мне глотку и попробовала вырвать желудок. Она почти добилась своего. - Что стало с ней? - Я немного ее проучил, но ей удалось сбежать. Смиту стало нехорошо. Римо был его лучшим оружием - и даже он едва избежал смерти. На что в таком случае могут надеяться остальные? Шийла Файнберг могла производить людей- тигров в неограниченном количестве. Любой новичок в стае становился источником генетического материала для продолжения программы. Единственный выход заключался в том, чтобы истребить всю стаю, а главное - саму Шийлу Файнберг. Без ее научных знаний геометрическому прогрессированию напасти будет положен конец. Но кому это под силу? Кому, если не Римо? Введение военного положения вряд ли спугнет Шийлу и ее людей-тигров. Ведь на вид они - обыкновенные люди. История с агентом ФБР Галлаханом - наглядное тому свидетельство. Днем, перед попыткой убить Римо и Чиуна, он прилежно трудился за своим рабочим столом. Если их не остановить, причем скоро, угроза перекинется с Бостона на другие города. На автомобиле или самолете они способны добраться куда угодно, и не только в стране, но и во всем мире. Нельзя же объявить военное положение на всем земном шаре! Даже если бы это было осуществимо, это вряд ли дало бы результат. Главное - обезвредить Шийлу Файнберг. Тогда появлению новых монстров будет положен конец. Существующих на данный момент можно будет извести нескоро, но до последней твари. - Вы собираетесь возобновить преследование?- спросил Смит у Римо.- Вы в состоянии это сделать? - Что? Вместо того, чтобы слушать Смита, Римо наблюдал, как поднимается к потолку дымок от тлеющей сигареты, и наслаждался вкусом табака. - Я говорю, вы сможете опять приняться за Файнберг? - Не знаю,- сказал Римо.- Я здорово ослаб и, кажется, утратил форму. Не думаю, чтобы Чиун дал добро. Он сильно напуган одной легендой. - Чиун всегда встревожен той или иной легендой,- возразил Смит. - Даже если я ее снова выслежу, ума не приложу, что с ней делать. Один раз мне уже не удалось ее схватить. - Можете позвать подмогу,- сказал Смит. Римо сердито уставился на него, словно Смит усомнился в его способностях. Потом он поостыл. В конце концов, почему бы действительно не позвать на помощь? Если он снова повстречается с Шийлой, без помощи ему не обойтись. - Не знаю, Смитти,- сказал он. - Почему, собственно, они пришли за вами?-спросил Смит.- Вряд ли они сочли, что вы представляете для них какую- то особенную угрозу, даже после того, как вы ранили Файнберг. Почему бы просто не оставить вас в покое? Если они настоящие звери, они не должны мстить. Месть - занятие для людей, а не для животных. Животные бегут от опасности. Они не возвращаются, чтобы расквитаться. - Может, я им просто приглянулся? С моими-то замашками!- предположил Римо. - Сомнительно, весьма сомнительно,- сказал
