организацией по борьбе с террористическим сионизмом.
– Выходит, они не больно-то стремятся к конспирации, – вставил Римо.
– Они также обратились в соответствующие инстанции с просьбой освободить их от налогов как некоммерческую организацию, – добавил Смит.
– Вы были правы, я не верю, – подытожил Римо.
– И вот еще что. Они распространили пресс-релиз, где объявили о создании организации и опубликовали план работы на ближайший месяц.
– Минуточку, – перебил Римо. – Террористическая организация, похитившая шурина самого президента, громогласно заявляет о своем существовании?
– Похоже на то, – согласился Смит.
– Крутые ребята.
– У меня тут вся информация. Пишите, – начал Смит.
В этот момент в комнату вошел Чиун. Римо кинул взгляд на приставной столик в поисках карандаша.
– Минутку, Смитти, – попросил он и посмотрел на Чиуна, который стоят возле письменного стола. – Чиун, позвал он.
Старец медленно повернул голову и обратил свой взор на Римо.
– Пожалуйста, дай мне ручку из того ящика.
Чиун сложил руки на груди.
– Чиун, прошу тебя, кончай валять дурака.
– Сам ищи свою ручку.
– Мне надо записать номер.
– Какой номер? – поинтересовался Чиун.
– Смитти, диктуйте адрес.
– Один-одиннадцать, Уотер-стрит, Хобокен, – продиктовал Смит.
– Один-одиннадцать, Уотер-стрит, Хобокен, – повторил Римо.
– Теперь нет никакой необходимости записывать, сказал Чиун. – Ты запомнишь этот адрес на всю жизнь.
– Нет, я его забуду.
– Не забудешь, я тебе обещаю.
– Хорошо, я тебе докажу, – прорычал Римо. – Один-одиннадцать, Уотер стрит, Хобокен, – и я забуду это, как только повешу трубку.
– Римо, – послышался в трубке голос Смита.
– Да, Смитти.
– Что вы там делаете?
– Не обращайте внимания. Как зовут шефа организации?
– Фредди Зентц.
– Чиун, – попросил Римо, запомни имя: Фредди Зентц.
– Ни за что! Сам запоминай. – И Чиун принялся рыться в ящике письменного стола.
– Смитти, я все понял: Фредди Зентц, ПЛОТС, один-одиннадцать, Уотер- стрит, Хобокен.
– Приступайте немедленно, – приказал Смит. – Пока.
Римо повесил трубку и подошел к письменному столу.
Чиун подвинулся, пропуская его. В ящике Римо обнаружил ручку, специально предоставляемую гостиницей: она была сломана пополам.
– Нехороший ты человек, Чиун, – произнес Римо.
– Когда я завоюю золотую олимпийскую медаль, тогда, может, я стану лучше. Если кое-кто перестанет чинить мне препятствия.
– О-о-о, – простонал Римо. – Лучше вот чем займись: Фредди Зентц, ПЛОТС, один-одиннадцать, Уотер-стрит, Хобокен. Как тебе, а?
– Поздравляю, – сказал Чиун. – Радость победы вместо горечи поражения.
Римо запел олимпийский гимн, и Чиун вышел из комнаты.
Римо хорошо помнил Хобокен. Это был маленький аккуратный городок площадью не больше квадратной мили. Во время службы в Ньюаркской полиции Римо частенько заглядывал в бар ресторана на Ривер-стрит, где в окружении множества незнакомых людей ел сырых улиток, а скорлупу бросал прямо на пол. Бар был только для мужчин и пользовался большой известностью, ведя свою историю с девятнадцатого века. Но группа каких-то женщин возбудила дело, заявив, что бар для мужчин – это нарушение их гражданских свобод. Владельцы боролись изо всех сил, но проиграли. Женщины ворвались в бар, подобно валькириям. Не прошло и двух дней, как они начали жаловаться на разбросанный по полу мусор: они, видите ли, не могли удержаться на ногах, поскольку то и дело попадали в скорлупки каблуком. Римо перестал туда ходить.
Въехав в Хобокен, они свернули на Ривер-стрит. Проезжая мимо бара, Римо ощутил приступ ностальгии. Жизнь была проще в те дни, и сам он был проще. Он обладал обыкновенным человеческим телом, кое-как справлявшимся с трудностями жизни. Все это происходило задолго до того, как Чиун объяснил ему, что обычный человек использует возможности своего организма не более чем на десять процентов, и научил его как резко повысить этот процент. Сейчас показатель Римо был пятьдесят процентов и постоянно рос. Чиун говорил, что единственно допустимый уровень использования своего потенциала – сто процентов, но во всем мире был только один человек с таким показателем – хрупкий, старый Чиун. В этом заключалась одна из истин, преподанных Чиуном. Вторая гласила, что сырые улитки – это слизь, а человек не должен есть слизь. И Римо, к великому своему огорчению, осознал, что никогда больше ему не удастся отведать сырых улиток.
Он свернул к Гудзон-стрит. Ему не составило труда отыскать дом один- одиннадцать, Уотер-стрит, Хобокен по толпе ребятишек, толкущихся рядом. Римо поставил машину и тут же заметил табличку, прикрепленную между окнами третьего этажа: «Пан-латинская организация по борьбе с террористическим сионизмом».
Из маленького объявления внизу Римо узнал, что дети пришли в штаб- квартиру ПЛОТС на вечер встречи под названием «Познакомься с террористом», где обещали бесплатные хот-доги. Ребята жевали бутерброды, завернутые в желтые салфетки с какими-то надписями.
Когда они подъезжали к зданию, Чиун спросил:
– Это что, бедные голодающие дети? Так сказать, оборотная сторона Америки?
– Нет, – ответил Римо. – Дети что угодно съедят.
Поднимаясь на крыльцо, Римо стащил у какого-то мальчишки с бутерброда салфетку.
«Как сделать коктейль Молотова», – гласила надпись на салфетке, предваряя рисунки и небольшой текст с пояснениями, как в домашних условиях изготовить зажигательную смесь.
– Веселые ребята, – буркнул Римо себе под нос.
На пороге его встретила высокая женщина, которая раздавала хот-доги из большого черного контейнера. Голова у нее была повязана пестрым шелковым платком, глаза закрывали огромные очки с круглыми стеклами фиолетового оттенка. Из-за этих огромных очков она показалась Римо похожей на богомола. Красивого, но все же богомола. Одета она была в джинсы и клетчатую рубашку. Ее лицо покрывал легкий загар, но оно было гладким, лишенным тех линий и морщин, которые появляются у женщин, стремящихся во что бы то ни стало превратить кожу лица в изделие из кожи.
Она вложила Римо в руку хот-дог. Тот протянул его какому-то мальчишке.
– Спасибо, – сказал мальчишка. – Я уже знаю, как сделать бомбу.
