периоды, пока я находилась в швейцарской клинике, он давал мне инструкции по телефону. Иногда он просил меня забирать странные пакеты в самых странных местах – на аллеях, заброшенных складах. Они всегда были завернуты в одинаковую коричневую бумагу.
– Что в них было?
Она посмотрела на него.
– Золото. Это-то и было странно. Так к нему приходили миллионы. Всегда одни и те же свертки коричневой бумаги брошенные где попало со слитками золота внутри.
– Ты знала, кто их оставлял?
– Откуда? Они были просто брошены где попало. Но это еще не все. Кое-что еще стало происходить в это же время. Фокс начал звонить мне и просить отправлять огромные количества препарата в Штаты.
– Сюда?
– Нет. И это тоже было странно. Он просил отправлять их в Южную Дакоту.
– Южную Дакоту?
– Не спрашивай меня, почему именно туда. Почтовые отделения, в которые я отправляла посылки, находились по всему региону Черных Холмов.
– И это до сих пор продолжается?
– Не знаю. Клиника в Женеве была продана. Дозы для гостей он держит здесь – в подвале, но я не знаю, где он сейчас производит препарат.
Она говорила так, будто была в шоке.
– Покидая Швейцарию, он собирался отказать мне. Он говорил, что если я не буду платить за инъекции тем или другим способом, я должна буду обходиться без него.
– Может быть это было бы самое доброе, что он мог для тебя сделать, – сказал Римо.
Она горько улыбнулась.
– Может быть. Такое правда могло случиться. Я вышла замуж за швейцарского промышленника, с которым познакомилась во время одной из долгих отлучек Фокса в Америку. К счастью, он был очень богат. Перед окончательным отъездом из Женевы Фокс снабдил нас большим количеством препарата, на несколько месяцев. Моему мужу тоже захотелось попробовать, поэтому я стала делать ему иньекции.
– Два маленьких счастливых наркомана, – сказал Римо.
Ее снова затрясло.
– Это я его приобщила, – прошептала она. – Он погиб в автомобильной катастрофе два месяца спустя. Я видела его после смерти…
Низкий стон вырвался из ее горла. Похоже было, что она готова была закричать.
– Пози? Пози! – он потряс ее и вернул в действительность.
– Римо, – сказала она. – Пожалуйста, не начинай лечения. Я знаю, к чему это ведет. Даже после первого раза. Я видела. Я прошу тебя. Не надо… Не надо…
Она разрыдалась.
– Эй, ну не надо так, – сказал Римо, покачивая ее на руках.
– Уезжай отсюда, как только сможешь. Пока это не стало слишком поздно и для тебя.
Он поцеловал ее. И вдруг он понял, что ему наплевать на ее возраст. Что-то такое было в этой Пози Понзелли, что заставляло его ощущать себя счастливейшим из мужчин, что-то очень женственное и в то же время невероятно хрупкое, что могло в любой момент исчезнуть в его руках.
Они снова занялись любовью. Сейчас было даже лучше, чем в предыдущий раз, потому что теперь было больше Пози – не просто Пози, прекрасной блондинки, которая владела любым из способов ублажить мужчину, которые только можно было представить, но другой – мудрой, печальной и бесконечно нежной.
– Если ты не поостережешься, я могу в тебя влюбиться, – сказал Римо.
Улыбка сползла с ее лица:
– Не делай этого. Ради меня, не надо. Просто уезжай отсюда.
– Не могу. По крайней мере пока не поговорю с Фоксом.
– Зачем это? – встрепенулась она. – Ты же не шпионить за ним приехал, правда?
Римо тряхнул головой.
– Пози, пока я не могу сказать тебе, кто я такой, но мне кажется, что доктор Фокс более опасен, чем тебе кажется. Я обязательно должен увидеться с ним.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Если я устрою вам эту встречу, обещаешь мне уехать отсюда? Не принимая лечения?
– Я не стану принимать препарат, – ответил Римо.
– Достаточно прямо.
Она надела платье, поцеловала его на прощанье и закрыла за собой дверь. Римо сидел в тишине в круге розового света, оставляемого ночником.
Ее руки! Если половина странной истории, расказанной Пози, – это правда, он должен вытащить ее отсюда. Феликс Фокс занимался гораздо большим, чем оздоровительная клиника.
Римо ощутил странную вибрацию за кроватью. Он стал искать источник и не обнаружил ничего, кроме обрезанного телефонного провода, очевидно обрезанного преднамеренно. Он взял его в руки и колебание несуществующего звонка пробежало по его пальцам.
Это было смешно. Не было слышно ни одного телефонного звонка во всем доме, получалось, что все телефоны в Шангри-ла были тоже отключены. Он попытался приладить провода к аппарату На пятнадцатом беззвучном сигнале, ему удалось соединить их.
– Кто это? – спросил он в трубку.
Кислый голос ответил:
– Смит. Я звоню по аппарату из моего чемодана. Если рядом никого нет, приготовьтесь к секретному разговору.
– Все в порядке, здесь никого. Похоже, все телефонные линии обрезаны. Откуда у вас этот номер?
– Разумеется из компьютера.
– Разумеется, – сказал Римо. – Он рассказал Смиту о каждодневных инъекциях и все, что знал о Пози Понзелли, кроме ее выдающегося представления на простыне. – Она говорит, что ей семьдесят лет, а Фокс и того старше.
– Ой-ой-ой.
Это прозвучало так, будто Смит стоял на краю небоскреба и мог упасть вниз.
– Что такое?
– Тише! – В трубке послышались щелчки и жужжание, издаваемые четырьмя работающими компьютерами. – Бог мой! – дрожащим голосом произнес Смит. – Семьдесят восемь процентов!
– Семьдесят восемь процентов чего?
Смит рассказал возникшую теорию о Фоксе-Воксе и скандале вокруг прокаина в 1938 году.
– Компьютер дает семьдесят восемь процентов за то, что доктор
