инструментами, явно маскируя шорох разворачиваемой бумаги.
Вакулов, ничего не понимая, осторожно развернул листок и уставился на неровно пляшущие строчки: «Ваньчик, не знаю, что ты там натворил, но в кабинете у шефа тебя ждут. Будут брать, так что делай выводы!»
Иван ошеломленно помотал головой, думая, что ему это снится. Котовский сочувственно вздохнул. Вакулов перечитал послание еще раз, стараясь осмыслить его по-новой, искренне надеясь, что пропустил где-то упоминание о том, что стал участником розыгрыша. Но ничего похожего, как ни старался, так, увы, и не обнаружил.
Коллега тем временем деловито плеснул в пустой флакон из-под физраствора какой-то смеси и, взяв из рук Вакулова листок, скрутил его трубочкой, протолкнув в узкое горлышко. Закрыл бутылку резиновой пробкой, встряхнул, чтобы листок как следует промок. Иван тупо смотрел, как бумага съеживается, превращаясь в бесформенный грязный комок. В голове метались обрывки мыслей, но ни одна из них не успевала оформиться во что-то законченное — на смену уже спешила новая, такая же недолговечная и бессмысленная.
«Стоп! А ну, хватит! Надо собраться, — решительно встряхнул головой Иван, поймав себя на том, что размышляет, откуда в амбулатории взялась кислота — вроде бы и не было? Более неактуальной мысли трудно было даже представить. — Распускание нюней оставляем для более удобного случая. Значит так, что мы имеем? Видимо, пленные сказали нечто ТАКОЕ, что заставило шефа счесть меня угрозой для Команды. Причем это не может быть какой-то дешевой провокацией, это должна быть настоящая бомба, логично увязывающаяся с уже имеющейся в его распоряжении информацией — иначе шеф просто велел бы меня проверить втихаря — и все! Гадать, собственно, не приходится: похоже, мои ночные кошмары, „инфомаги“, таинственный Орден — это все звенья одной цепи. Цепи, что утянет меня на дно.
Значит, моя задача — попытаться разобраться с ней самостоятельно и по возможности уничтожить. Но как? Дождаться, пока возьмут, и решать эту проблему вместе с Ростиславычем? Нет, вряд ли: сделать что-либо путное в камере будет практически невозможно — здесь Котовский правильно намекнул — надо делать выводы, благо их немного. Всего один, если честно, и очень простой: валить из Приюта и „рвать дистанцию“. А там, глядишь, будет видно!..
Из минусов — мама и Катька у них, но им сейчас вряд ли что-то грозит, скорее наоборот. Родных будут беречь как ценных заложников и „последний довод королей“ в общении со мной. Так же непонятно, как, собственно, выйти из Приюта — едва ли шеф забыл шепнуть охране, чтобы меня не выпускали. Ага, теперь понятно, почему шеф заменил дежурного оператора на Петьку — это ж его правая рука! Присматривает, значит, за мной, гаденыш! До поры до времени, разумеется, пока ему „фас“ не скажут!
Из плюсов — я предупрежден, а значит, вооружен — это раз! У меня есть немного времени, пока шеф будет думать, будто я решаю проблему похищенного Мерлина — это два! Он считает, что я не в курсе происходящего — это три! Одиночке сложнее действовать, но его и сложнее найти — это… а-а, к лешему эту арифметику! Как говаривал армейский прапорщик из древнего анекдота: „Что тут думать? Прыгать надо!“. В принципе, это же стандартная схема: „уход с охраняемого объекта противника“ — вот от нее и оттолкнемся!»…
Придя к решению. Вакулов уже не тратил времени, задержавшись лишь на секунду, чтобы молча пожать руку Котовскому — слова были сейчас лишними — и решительно двинулся на выход.
Приняв озабоченно-деловой вид, Иван целеустремленно пошагал к оружейной комнате. Опасения, что замок не отзовется на его ладонь, к счастью, не оправдались, и капитан без помех попал вовнутрь. Торопливо распахнув створки бокса со спецснаряжением, он пробежал глазами содержимое. Определившись с выбором, Вакулов решительно натянул на себя мимикрирующий комбинезон, набил многочисленные кармашки разными интересными штучками, выгреб из сейфа несколько упаковок с лекарствами и «якорем», спрятав их в один из внутренних карманов, обшитых специально для таких случаев толстым слоем поролона. Наскоро подогнал и нацепил поясную кобуру, мгновение поколебавшись, приладил под мышку вторую, облегченную. Так, с этим вроде все…
Подойдя к стеллажам с оружием, Иван вложил в кобуру свой любимый «Глок-55», во вторую — компактный, уже давно ставший раритетом ПСМ, проворно набил несколько запасных обойм, распихав их в специальные отделения на широком поясе. Два комплекта сменных глушителей к австрийскому пистолю отправились в набедренный карман. Насчет ПСМа Вакулов не заморачивался: он и так стреляет не громче детского пугача.
Немного подумав, Вакулов все же отложил в сторону внушительную «Грозу- 2М» в варианте автоматно-гранатометного комплекса и разгрузку с запасными рожками и гранатами. Жаль, конечно, но так будет лучше…
Ничего не забыл? Ах, да! Еще возьмем несколько метательных лезвий и вот этот десантный ножичек. Вот теперь вроде бы совсем все. Хотя, как любит говорить мама, «сколько ни собирайся, а все равно что-то да забудешь!»
Вакулов прикрыл глаза и замер, сосредотачиваясь и настраивая себя на нужный лад.
— Ос-ссс! — выдохнул Иван, раскрывая глаза. Он был холоден, серьезен и целеустремлен. Движения приобрели грацию дикого зверя, и зверь этот шел в бой.
Мягко хлопнула, закрываясь, дверь, и комната опустела…
Наблюдение в главном коридоре было ограничено несколькими камерами слежения. Иван хорошо помнил, как кто-то из замов Ростиславыча поставил было вопрос об усилении мер безопасности в святая-святых Приюта, но шеф лишь угрюмо посопел и пробурчал в ответ что-то о паранойе. Больше к нему никто не осмеливался лезть с этой темой.
Но, двигаясь сейчас к выходу во включенном на маскирующий режим комбинезоне, Вакулов вдруг подумал, а насколько тогдашний разговор был правдивым? Не служил ли он всего лишь ширмой для истинного режима секретности убежища? Ты уверен, что находишься в безопасности, но неожиданно… улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!
Струйка холодного пота поползла между лопаток. Иван про себя выругался — эдак действительно до паранойи недалеко! И вообще, если сомневаешься, то не делай — так всегда учили инструкторы, — поскольку ненужные колебания в самый ответственный момент погубят не только тебя самого, но и поставят под угрозу срыва выполнение всего задания! А это, мягко говоря, никому не нужно.
Вакулов, отбросив сомнения подальше, аккуратно шел по коридору, останавливаясь возле дверей, что вели в тот или иной отсек. Некоторое время он чутко прислушивался, не собирается ли кто-нибудь выйти, а после быстро продвигался вперед. Пару раз пришлось, прильнув к стене, пропускать спешащих по делам товарищей.
Товарищей!
Какой он, к лешему, им сейчас товарищ?!! Вот обнаружит шеф, что капитан Вакулов вовсе не занят спасением впавшего в кому мага, надавит кнопку тревоги на командном пульте и амбец — по всем переулкам-закоулкам Приюта помчатся с оружием наизготовку те, кто неоднократно шел с ним рука об руку в рейды, ползал под пулями, уворачивался от молний и огненных шаров.
Значит, судьба такая — в душе Иван всегда был немножечко фаталистом…
