ситхи.
Джирики грациозно присел на корточки, легкий, как морская птица. С гордостью он оттянул в сторону ткань, обнаружив ряд из полудюжины огромных светловолосых голов, чьи мертвые лица оскалились звериной ненавистью.
- Камни Чукку, - выругался Бинабик. Остальные остолбенели.
Ужаснувшийся Саймон не сразу смог разглядеть кожистое лицо и понять, кто это.
- Великаны, - проговорил он наконец, - гюны!
- Да, - сказал принц Джирики и обернулся. В его голосе вспыхнула угроза. - А вы, смертные путешественники… на что вы охотитесь в горах моего отца?
9 ПЕСНИ СТАРЕЙШИХ
Деорнот проснулся в холодной тьме, мокрый от пота. Ветер снаружи свистел и завывал, цепляясь за закрытые ставни, как стая не нашедших покоя мертвецов. Сердце рыцаря подпрыгнуло, когда он увидел на фоне догорающих углей склоняющийся к нему темный силуэт.
- Капитан! - это был один из его людей, и в голосе солдата слышалась паника. - Кто-то идет к воротам! Вооруженные люди!
- Древо Бога! - выругался он, натягивая сапоги. Надев кольчугу, он подхватил ножны и шлем и выскочил вслед за солдатом.
Еще четверо сгрудились на верхней площадке сторожевой башни у ворот, укрывшись за крепостным валом. Ветер налетел на Деорнота, сбивая с ног, и он быстро опустился на корточки.
- Вон там, капитан, - сказал солдат, разбудивший его. - Поднимаются по дороге через город. - Он наклонился над Деорнотом и показал.
Лунный свет, сочившийся сквозь проносящиеся над городом облака, посеребрил жалкий камыш скученных крыш Наглимунда. По дороге действительно двигалась небольшая группа всадников, что-то около дюжины.
Люди на башне наблюдали за медленным продвижением отряда. Один из солдат тихонько застонал, сердце Деорнота тоже сжималось от боли ожидания. Было легче, когда гремели трубы и поле боя было наполнено криками и кровью.
Это бесконечное ожидание лишило нас всех мужества, думал Деорнот. Когда дело снова дойдет до крови, наглимундцы будут держаться достойно.
- Остальные, наверное, в засаде, - выдохнул молодой солдат. - Что будем делать? - Казалось, что его голос перекрывал даже вой ветра. Как подъезжающие всадники могли не слышать его?
- Ничего, - твердо ответил Деорнот. - Ждать.
Время тянулось бесконечно долго. Когда всадники приблизились, луна озарила сверкающие наконечники пик и блестящие шлемы. Безмолвные воины направили коней к воротам и застыли, как бы прислушиваясь.
Один из стражников встал, поднял лук и направил стрелу в грудь первого всадника. Деорнот бросился к нему, увидев напряженное лицо и отчаянный взгляд предводителя отряда. Снизу раздались громкие удары по воротам. Деорнот схватился за лук и силой направил его вверх; стрела вылетела и пропала в ветреной тьме над городом.
- Во имя милостивого Бога, откройте ворота! - И снова торец копья ударился о дерево. Это был голос риммера, как подумал Деорнот, находящегося на грани безумия. - Вы что, все заснули? Впустите нас! Я Изорн, сын Изгримнура, мы бежали из рук врагов!
- Смотри! Видишь, как рвутся облака? Тебе не кажется, что это добрый знак, Веллигис?
Говоря это, герцог Леобардис махнул широким жестом в сторону распахнутого окна каюты, едва не стукнув тяжелой, закованной в железо рукой по голове своего взмокшего оруженосца. Оруженосец, возившийся с ножными латами герцога, нырнул, проглотив проклятие, и повернулся, чтобы ударить пажа, недостаточно быстро убравшегося с его пути. Паж, старавшийся быть как можно незаметнее в переполненной каюте, возобновил свои горестные попытки немедленно превратиться в невидимку.
- Может быть, мы некоторым образом острие клина, который положит конец всему этому безумию? - железная рукавица Леобардиса лязгнула по окну, оруженосец ползал по полу, пытаясь удержать на месте полупристегнутый наколенник. На низком небе голубые полоски и вправду зацепили и порвали тяжелые облака, будто темные массивные скалы Краннира, нависающие над заливом, где качался бросивший якорь флагман Леобардиса 'Сокровище Эметтина'.
Веллигис, огромный, тучный человек в золотых одеждах эскритора, шагнул к окну и встал подле герцога.
- Как можно погасить огонь, мой лорд, подлив в него масла? Прошу простить мою прямоту, но думать так - большая глупость.
Ропот барабанной переклички разносился по заливу. Леобардис смахнул упавшую на глаза прядь белых волос.
- Теперь я знаю, что думает Ликтор, - сказал он. - И знаю, что он просил вас, дорогой эскритор, попытаться отговорить меня от этого предприятия. Любовь его святейшества к миру… что ж, она прекрасна, но боюсь, что сейчас вряд ли удастся добиться его при помощи разговоров.
Веллигис открыл маленькую медную шкатулку, достал из нее сахарную конфетку и аккуратно положил на язык.
- Вы опасно близки к кощунству, герцог Леобардис. Разве молитвы - это просто 'разговоры'? Разве посредничество его святейшества Ликтора Ранессина может быть менее действенным, чем сила ваших армий? Если вы полагаете, что это так, тогда ваша вера во всеблагого Узириса и его ближайшего помощника Сутрина - это не что иное, как притворство. - Эскритор тяжело вздохнул и принялся сосать конфетку.
Щеки герцога порозовели; махнув рукой, он отослал оруженосца и, с трудом нагнувшись, сам прикрепил последнюю пряжку, потом приказал, чтобы ему подали накидку темно-синего цвета с бенидривинским золотым геральдическим зимородком на груди.
- Да поможет мне Бог, Веллигис, - сказал он раздраженно, - но я Не намерен спорить с вами сегодня. Я слишком далеко отброшен Верховным королем Элиасом, и теперь у меня не остается другого выбора.
- Но я надеюсь, что сами вы не будете сражаться, - сказал большой человек, и в первый раз истинная озабоченность прозвучала в его голосе. - Под вашим началом сотни, нет, тысячи людей - нет, душ, - и их благополучие ваша забота. Ветер носит семена катастрофы, и Мать Церковь ответственна за то, чтобы они не пали на удобренную почву.
Леобардис грустно покачал головой, когда маленький паж застенчиво подал ему золотой шлем с гребнем из выкрашенного в синий цвет конского хвоста.
- Почва уже удобрена, Веллигис, и катастрофа уже грядет - простите мне заимствование ваших поэтических слов. Наша задача - отрезать ее еще не раскрывшийся цветок. Пойдем. - Герцог погладил жирную руку эскритора. - Нам пора в лодку. Пойдем со мной.
- Конечно, мой дорогой герцог, конечно. - Веллигис слегка повернулся боком, протискиваясь через узкую дверь. - Надеюсь, вы простите меня, если я пока не последую за вами на берег? Я уже не так твердо стою на ногах, как прежде. Боюсь, что я делаюсь стар.
