- Наш долг молиться, Стренгьярд, - упрямо ответил аббат Анодис. - Встань на колени!
Нарастающий стучащий стон бури все усиливался. Архивариус подавил растущую паническую потребность бежать - куда-нибудь, куда угодно.
- Это… это не естественные сумерки, ваше преосвященство, вы должны войти в дом, я прошу вас. Пожалуйста.
- Я знал, что напрасно остался здесь. Я говорил принцу Джошуа, чтобы он не сопротивлялся законному королю, - жалобно добавил Анодис. - Бог гневается на нас. Мы должны молиться, чтобы Он указал нам верную дорогу, мы должны помнить Его мученичество на древе… - он конвульсивно взмахнул рукой, как бы отгоняя муху.
- Это? Это делает не Бог, - ответил Стренгьярд, его обычно добродушное лицо теперь было нахмуренным и суровым. - Это работа вашего 'законного короля' и его домашнего колдуна.
Епископ не обращал на архивариуса внимания.
- Благословенный Узирис, - бормотал он, двигаясь к заросшей клумбе львиного зева, - припадающие к Тебе смиренно раскаиваются в грехах своих. Мы перечили Твоей воле и, поступая так, навлекли Твой праведный гнев…
- Епископ Анодис, - нервно и раздраженно закричал Стренгьярд. Он сделал шаг вслед за стариком и остановился, пораженный густым, вихрящимся холодом, спустившимся на сад. Он все усиливался, и когда архивариус задрожал, звук барабанного боя стих. - Что-то… - Ледяной ветер швырнул капюшон Стренгьярда ему в лицо.
- О да, мы м-м-много грешили в нашем высокомерии, ничтожные и недостойные дети Твои, - пел Анодис, пробираясь через заросли львиного зева. - Мы м-м-молимся… мы… м-м-м-молимся… - старик замолчал на странно высокой ноте.
- Епископ?
На клумбе что-то двигалось. Стренгьярд увидел искаженное лицо старика с широко открытым ртом. Казалось, что-то схватило его. Грязь вокруг взметнулась тучей брызг, мешая разглядеть происходящее в зарослях. Епископ закричал тонким, пронзительным голосом.
- Анодис! - вскрикнул Стренгьярд, бросаясь к нему. - Епископ!
Крик прекратился. Стренгьярд застыл над скорчившимся телом епископа. Словно показывая заключительную часть какого-то сложного трюка, епископ медленно перекатился на бок.
Его лицо было залито кровью. Черная голова торчала из земли подле него, словно кукла, выброшенная ребенком. Челюсти головы быстро двигались. Улыбаясь, она повернулась к Стренгьярду. Ее крошечные глаза походили на белую смородину, спутанные бакенбарды намокли в крови епископа. Существо протянуло длинную руку, чтобы подтащить тело старика поближе, и в этот момент еще две руки высунулись из земли с другой стороны. Священник попятился. Крик камнем застрял у него в горле. Земля снова содрогнулась - тут, там, со всех сторон. Тонкие черные руки, извивающиеся, как мокрые змеи, ползли из-под земли на свет.
Стренгьярд споткнулся и упал, в стремлении добраться до дорожки, уверенный, что холодная черная рука вот-вот схватит его за ногу. Его лицо перекосила гримаса ужаса, но священник не мог издать ни звука. Сандалии остались в густой траве, и теперь он, пошатываясь, бежал бесшумными босыми ногами по дорожке к церкви. Мир, казалось, был покрыт мокрым одеялом тишины, она душила его и сжимала ему сердце. Даже шум двери, которую он захлопнул за собой, казался тихим и приглушенным. Когда он дрожащей рукой нащупывал засов, глаза его затянула серая пелена. Он упал в нее благодарно, как в мягкую постель.
Огни бессчетных факелов поднялись теперь над норнами, словно алые маки в поле пшеницы, превращая кошмарно красивые лица в красноватые пятна, подчеркивая нелепость огромных, закованных в доспехи понов. Солдаты на стенах замка смотрели вниз в потрясенной тишине.
Пять призрачных фигур на прозрачных, как паутина, лошадях выехали на открытое место перед внешней стеной. Свет факелов плясал на длинных белых плащах с капюшонами, и красная пирамида Пика Бурь мерцала и пульсировала у них на щитах. Они были окружены облаком страха, пронзавшего всех, кто видел их. Наблюдатели на стенах были не в силах бороться с бесконечной, изматывающей слабостью, навалившейся на них.
Первый из пяти поднял копье; остальные четверо сделали то же самое. Трижды ударили барабаны.
- Где хозяин Уджин э-д'а сикунаи - ловушки, которая поймает охотника? - в голосе спрашивающего была издевка, отдающийся эхом стон звучал в нем и подобно ветру разносился повсюду. - Где хозяин Дома Тысячи Гвоздей?
Долго не было слышно ничего, кроме тяжелого дыхания нависающей бури; потом раздался ответ.
- Я здесь, - Джошуа шагнул вперед, стройная тень на крыше Сторожевой башни. - Чего хотят странные путешественники у моих дверей? - голос его был спокоен, но слегка дрожал.
- Чего… мы просто пришли посмотреть, как заржавели гвозди, пока мы набирали силы, - слова были растянутыми и свистящими, как будто всадник не привык говорить. - Мы пришли сюда, смертные, чтобы вернуть часть нашей земли. На сей раз человеческая кровь прольется на земле Светлого Арда. Мы пришли задушить тебя в твоем доме.
Неумолимая сила и ненависть глухого голоса была такова, что многие солдаты с криками бежали со стен обратно в замок. Джошуа молча стоял над воротами, и в этот момент испуганный шепот наглимундцев перекрыл пронзительный крик:
- Землекопы! Землекопы в замке!
Принц обернулся, услышав какое-то движение за своей спиной. Деорнот на неверных ногах поднялся по лестнице и встал рядом с ним.
- Сады замка полны буккенов, - уронил молодой рыцарь. Глаза его расширились, когда он увидел белого всадника. Принц сделал шаг вперед.
- Вы говорите, что хотите отомстить, - крикнул он бледной толпе. - Но это ложь! Вы пришли по приказу смертного - Верховного короля Элиаса. Вы служите смертному, как лягушки цапле. Что ж, идите! Вершите злодеяние! Вы увидите, что еще не все гвозди Наглимунда заржавели, и что есть еще здесь железо, несущее смерть ситхи!
Нестройные одобрительные возгласы послышались из рядов еще оставшихся на стенах солдат. Первый всадник заставил лошадь сделать еще шаг вперед.
- Мы - Красная Рука! - голос его был холоден, как могила. - Мы не служим никому, кроме Инелуки, Повелителя Бурь. Наши цели - это наши цели так же, как ваша смерть будет вашей смертью. - Он взмахнул копьем, и барабаны снова взорвались мелкой дробью. Зазвенели пронзительные сигналы.
- Тащите сюда фургоны! - крикнул Джошуа с крыши Сторожевой башни. - Закройте дорогу! Они попытаются свалить ворота.
Но норны не пытались тараном сокрушить надежную сталь и крепкое дерево ворот. Они стояли в молчании и глядели, как пятеро всадников не спеша ехали вперед. Один из солдат, оставшихся на стене, выпустил стрелу. За ней последовали и другие, не если они и достигли цели, то прошли сквозь нее; бледные всадники даже не вздрогнули.
Барабаны свирепо гремели, трубы и странные фанфары стонали и пронзительно вопили. Спешившись, всадники сделали несколько последних шагов к воротам, появляясь и исчезая в непрестанных вспышках молнии. С ужасающей медлительностью вожак поднял руку и развязал
