опасности. Он не мог справиться с постоянной внутренней борьбой. Ему все время приходилось сдерживать инстинктивное стремление пустить в ход свою магическую силу, чтобы защитить себя и других, и в то же время он знал, что этого делать нельзя, ибо в нем могут опознать полубога. А он не хотел быть полубогом.
– Я не могу помочь вам, ваше высочество. Я никого не убиваю.
– Придется, Альфред. У вас нет выбора. Если вы не согласитесь, я скажу отцу, кто вы такой, и тогда он попытается использовать вас в своих целях.
– Я откажусь, ваше высочество – Не сможете! Если вы откажетесь, он попытается вас убить. Тогда вам поневоле придется защищаться, и вы убьете его, потому что вы сильнее.
– Нет, ваше высочество. Я умру сам. Бэйн с изумлением уставился на Альфреда. Вот этого он явно не ожидал.
– Как? Но вы же сартан!
– Ну и что? Мы тоже смертны. Только мы забыли об этом – а напрасно.
Их убило отчаяние. То же самое отчаяние, которое он испытывал сейчас: жуткая, невыносимая печаль. Они осмелились думать и действовать как боги и перестали внимать истине Мир менялся к худшему – с точки зрения сартанов, – и они присвоили себе право решать, каким он должен быть, и действовать соответственно. Но как только они исправляли одно, тут же портилось что-то другое, и приходилось бросать все и латать новую дыру, но от этого тут же ломалось что-нибудь еще… И скоро этот труд оказался им не по силам: их было слишком мало. Лишь тогда они поняли, что вмешивались в то, что следовало оставить в покое. Но было уже поздно.
– Я умру, – повторил Альфред.
Пес встал, подошел к Альфреду и положил голову ему на колени. Альфред медленно, нерешительно протянул руку, коснулся головы пса и почувствовал, какой он теплый и какая шелковистая у него шерсть.
«Что-то теперь делает твой хозяин? Что подумал Эпло, узнав, что в его руках оказался старинный, извечный враг его народа? А, что гадать зря! Все зависит от того, зачем Эпло явился в этот мир».
Камергер улыбнулся, к великому изумлению и гневу Бэйна. Интересно, что подумал бы Синистрад, если бы узнал, что у него в замке гостят целых два полубога?
– Может, вы, Альфред, и готовы умереть, – сказал вдруг Бэйн с коварной улыбочкой. – А как насчет наших друзей – гега, Хуго, Эпло?
Услышав имя хозяина, пес завилял пушистым хвостом.
Бэйн подошел к камергеру и взял его за плечо.
– Когда я скажу отцу, кто вы такой, и докажу, что это правда, он тотчас поймет, так же как и я, что остальные нам не понадобятся. Нам не понадобятся эльфы с их кораблем, потому что вы с помощью своей магии сможете перенести нас куда угодно. Нам не понадобится Лимбек, потому что вы и без него сумеете заставить гегов идти на войну. Эпло нам тоже не понадобится – он нам вообще не нужен. Собаку я себе возьму. И Хуго нам не понадобится. Отец не станет убивать вас, Альфред! Он будет управлять вами, угрожая убить их! Так что умереть вы не сможете!
«Да, это правда. И Синистраду, несомненно, это тоже придет в голову. Заложники… Все они станут заложниками. Но что я могу сделать, чтобы спасти их? Пойти на убийство?» – А самое замечательное, – хихикнул Бэйн, – это то, что в конце концов отец нам тоже не понадобится!
«Вот и меня настигло древнее проклятие сартанов. Быть может, этому мальчику было предназначено умереть. И если бы я позволил ему умереть, ничего этого не случилось бы. Надо же мне было вмешаться! Я снова решил изобразить из себя бога. Я вообразил, что в этом ребенке есть добро, что он может измениться – благодаря мне! Я думал, что я сумею спасти его! Я, я, я! Все мы, сартаны, думали только о себе! Мы хотели перекроить мир по образу и подобию самих себя. А может быть, он был задуман совсем иначе…» Альфред бережно отодвинул пса, встал и вышел на середину комнаты. Он поднял руки и закружился в торжественном и удивительно грациозном для его неуклюжего тела танце.
– Альфред! Что вы делаете, черт возьми?
– Я ухожу, ваше высочество, – ответил Альфред. Воздух вокруг него задрожал и замерцал. Альфред чертил в воздухе руны и повторял их в фигурах танца. Бэйн разинул рот.
– Вы не можете уйти! – выдохнул он. Он бросился к Альфреду и попытался удержать его, но магическая стена, которую возвел вокруг себя Альфред, была уже слишком прочной. Когда Бэйн коснулся ее, раздался треск, мальчик вскрикнул и отдернул обожженные пальцы.
– Вы не можете оставить меня! Никто не может оставить меня, если я этого не хочу!
– На меня ваши чары не действуют, Бэйн, – сказал Альфред чуть печально. Его тело начало растворяться в воздухе. – И никогда не действовали.
И тут мимо Бэйна пролетел большой комок шерсти. Пес пробил мерцающую стену и оказался рядом с Альфредом. Он крепко вцепился в штанину Альфреда.
На полупрозрачном лице Альфреда появилось крайнее изумление. Он отчаянно рванулся, пытаясь высвободиться из зубов собаки.
Пес ухмыльнулся. Он словно бы принял это за веселую игру. Он еще крепче вцепился в штанину и принялся игриво рычать и тянуть. Альфред рванулся сильнее. Его тело прекратило растворяться и снова начало материализовываться. Камергер крутился на месте, просил и умолял, грозил и ругался. Пес крутился вокруг него, расставив лапы, скользя по каменному полу, крепко держа Альфреда.
Дверь комнаты распахнулась. Пес оглянулся и бешено завилял хвостом, но Альфреда не выпустил.
– Решил удрать, а нас бросить, да, сартан? – поинтересовался Эпло. – Совсем как в старые добрые времена!
Глава 55. ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО
Eимбек в своей комнате наконец поднес перо к бумаге.
«Народ мой!» – начал он.
Эпло много лет представлял себе, как он встретится с сартаном, с одним из тех, кто запер его народ в аду, именуемом Лабиринтом. Он знал, что будет в гневе, но не представлял себе, до какой степени он будет разъярен. Он смотрел на него, на этого Альфреда, этого сартана, и видел нападающего на него хаодина, видел истерзанное тело своего пса, трупы своих родителей…
Ему вдруг стало трудно дышать. Он задыхался. Перед глазами плыли какие- то пятна, застилавшие взор. Эпло пришлось зажмуриться и перевести дыхание.
– Снова удрать хотел! – Он хватал ртом воздух, как рыба на песке. – Как тогда, когда вы, тюремщики, бросили нас умирать в застенке!
Эпло выдавил последнее слово сквозь стиснутые зубы. Он вскинул перевязанные руки, словно орлиные когти, нависая над Альфредом. Лицо сартана казалось окутанным огненным ореолом. Пусть только он улыбнется, пусть только попробует! Эпло убьет его! Он забыл о повелителе, о его наставлениях, о своем задании – обо всем на свете. Гнев душил его.
Но Альфред не улыбнулся. Он не побледнел, не шевельнулся, не попытался защититься. Морщины на усталом лице углубились, добрые глаза потемнели от печали.
– Тюремщики не ушли, – сказал он. – Тюремщики умерли.
Эпло почувствовал, как пес ткнулся носом ему в колено. Он изо всех сил вцепился в мягкую шерсть. Пес озабоченно заглянул ему в глаза, прижался теснее и тихонько заскулил. Эпло стало легче дышать, багровая пелена перед глазами рассеялась, он вновь обрел способность рассуждать здраво.
– Ладно, все в порядке, – сказал Эпло, судорожно переводя дыхание. – Все в порядке.
