это неважно. Она никуда не пойдет – просто спрячется и переждет, пока драка не уляжется. Джарре перепрыгнула через бога, лежавшего без сознания, и спустилась по ступенькам. Она взяла бога за плечи и, спотыкаясь, ушибаясь и охая, втащила его внутрь.
У нее не было никакого плана. Она лишь надеялась, что к тому времени, как верховный головарь вернется и обнаружит отверстие в статуе, ей удастся до-. ставить бога в штаб-квартиру СОППа. Но когда Джарре втащила бога внутрь, отверстие внезапно бесшумно захлопнулось. Джарре оказалась в темноте.
Она сидела тихо как мышь и пыталась убедить себя, что все в порядке. Но постепенно ею овладевала паника. Не оттого, что она оказалась в темноте, – геги всю жизнь живут в Кикси-винси, и к темноте они привыкли. Но Джарре трясло. Руки у нее вспотели, дыхание участилось, сердце колотилось как бешеное. Она не могла понять почему. А потом поняла.
Здесь было тихо.
Она не слышала машины, не слышала знакомого, успокаивающего свиста, воя и грохота, которые убаюкивали ее еще в колыбели. Здесь царила жуткая, невыносимая тишина. Зрение направлено наружу, оно в некотором смысле отделено от тела – стоит закрыть глаза, и ты уже ничего не видишь. А звук входит в уши, он живет внутри тебя, от него не спрячешься. А тут – ничего!
Джарре забыла обо всем на свете, взбежала по лестнице и с размаху бросилась на дверь, не обращая внимания на боль.
– Помогите! – завопила она. – Помогите!
Альфред пришел в себя. Он сел – и тут же поехал вниз по лестнице. По счастью, ему удалось схватиться за нижние ступеньки. Он совершенно растерялся. Вокруг была непроглядная тьма. Сверху доносились вопли гномихи, пронзительные, как сирена. Альфред несколько раз спрашивал у нее, что происходит. Но гномиха не обращала на него внимания. Наконец Альфред не выдержал, поднялся на четвереньках наверх и принялся на ощупь разыскивать бьющуюся в истерике Джарре.
– В чем дело? Где мы?
Джарре по-прежнему колотила в дверь, орала и не слышала Альфреда.
– Где мы? – Альфред схватил ее за что-то – в темноте было не понять, за что именно, – и принялся трясти. – Прекратите! Это не поможет! Скажите, где мы находимся, и, быть может, я сумею выбраться отсюда!
Джарре плохо расслышала Альфреда, но грубое обращение ее возмутило. Она пришла в себя, рассердилась и отпихнула Альфреда – а руки у нее были не слабые. Он едва не слетел вниз по лестнице.
– Слушайте меня внимательно! – сказал Альфред, тщательно выговаривая каждое слово. – Скажите мне, где мы находимся, и, может быть, я сумею найти выход.
– Я не знаю выхода! – задыхаясь, дрожа, Джарре забилась в угол, подальше от Альфреда. – Вы же нездешний. Откуда вам знать?
– Просто скажите, и все! – умоляюще сказал Альфред. – Я не сумею объяснить. Все равно, хуже-то не будет!
Джарре поразмыслила.
– Ну… мы внутри статуи. Альфред ахнул.
– В чем дело?
– Дело в том… э-э… этого я и боялся.
– Вы можете ее открыть?
«Нет. Изнутри не могу. Это невозможно. Но откуда я могу знать это, если раньше я здесь никогда не бывал? Как ей это объяснить?» Хорошо еще, что здесь было темно! Врать Альфред не умел совершенно и был очень рад, что Джарре не видит его лица, а он не видит ее.
– Н-не знаю. Боюсь, что нет. Видите ли… э-э… Как вас зовут?
– Это неважно.
– Нет, важно. Раз уж мы вместе попали в это неприятное положение, нам следует знать имена друг друга. Меня зовут Альфред. А вас?
– Джарре. Ну, так что? Один раз вы ее открыли, почему же вы не можете сделать это во второй?
– Я… я не открывал ее, – сказал Альфред. – Наверно, она открылась сама собой, случайно. Видите ли, у меня есть одно очень неприятное свойство: я от страха падаю в обморок. Я ничего не могу с собой поделать. Я увидел, как геги дерутся, несколько из них бросились на меня, и я потерял сознание.
Это была правда. Но то, что Альфред сказал потом, правдой не было.
– Наверно, когда я падал, я зацепился за что-нибудь, вот дверь и открылась.
«Я пришел в себя. Я поднял глаза, увидел статую и впервые за много-много лет почувствовал себя в безопасности, и душу мою окутал безмятежный покой. Пробудившиеся во мне подозрения, бремя ответственности, решение, которое мне придется принять, если мои подозрения оправдаются, – все это давило на меня. Мне так хотелось убежать, скрыться, что рука моя сама собой, помимо моей воли, прикоснулась к статуе – особым образом, в нужном месте. И постамент открылся.
Должно быть, тяжесть совершенного поступка оказалась чрезмерной для меня, и я снова потерял сознание. Эта женщина наткнулась на меня и, стремясь укрыться от драки, затащила сюда. Дверь автоматически закрылась и останется закрытой. Выйти могут лишь те, кто знает путь. Тот, кто найдет вход случайно, уже не вернется назад, чтобы рассказать о нем. Нет, он не умрет. Магия машины позаботится о нем. Очень хорошо позаботится. Но он навеки останется пленником этих коридоров.
По счастью, я знаю и как войти, и как выйти. Но как объяснить это гномихе?» И тут в голову Альфреду пришла ужасная мысль. Ведь по закону он обязан бросить ее здесь! В конце концов, она сама виновата. Она не имела права входить внутрь священной статуи. Но ведь она, возможно, пошла на риск ради него, чтобы спасти его жизнь! Альфред ощутил угрызения совести. Он не мог бросить ее здесь. Просто не мог, и все, что бы там ни гласил закон. Но все это было так ужасно запутано… Ну зачем он поддался своей проклятой слабости!
– Не надо! – Джарре дернула его за рукав.
– Что «не надо»?
– Не надо молчать! Здесь так тихо! Я просто слышать не могу эту тишину! Отчего здесь так тихо?
– Нарочно так построили, – ответил Альфред со вздохом. – Это должно было быть святилище, место отдыха.
Альфред принял решение. Конечно, оно снова было ошибочным – но он всю жизнь только и делал, что ошибался.
– Я найду выход, Джарре.
– Вы знаете дорогу?
– Да.
– Откуда? – Гномиха снова прониклась подозрениями.
– Я не могу вам объяснить. На самом деле сейчас вы увидите много непонятного, и я не смогу объяснить вам, откуда это, что и зачем. Я даже не стану просить вас довериться мне – я знаю, что вы мне не верите, и не могу ожидать ничего иного.
Альфред помолчал, обдумывая следующие слова.
– Скажем так: здесь вам не выйти. Вы уже попробовали и убедились в этом. Выбор у вас один: либо вы пойдете со мной, либо останетесь здесь.
Гномиха хотела было что-то сказать.
– Учтите еще одно: я не меньше хочу вернуться к своему народу, чем вы к своему. Я отвечаю за мальчика, которого вы видели. И тому черноволосому человеку, что остался с ним, я тоже нужен, хоть он об этом и не подозревает.
