– Нет! Я уже и так сказала слишком много! У него повсюду глаза и уши, он все видит, все слышит! – Она стиснула кулаки.
Хуго давно отвык чувствовать чужую боль. Он и своей-то давно не чувствовал. Но сейчас откуда-то из глубины его души выбрались на свет воспоминания и чувства, которые уже много лет не тревожили его, и вцепились своими костлявыми пальцами ему в сердце. Рука Хуго невольно дрогнула, и стеклянный осколок впился ему в руку.
Боль рассердила его.
– Куда мне девать этот мусор? Иридаль чуть шевельнула рукой, и осколки стекла мгновенно испарились, словно их и не было.
– Вы поранились? Мне очень жаль, – сказала она глухим, безжизненным голосом. – Но если вы останетесь, вас ждет нечто гораздо худшее.
Хуго отвернулся и посмотрел в окно. Сквозь туман поблескивала серебристая шкура – дракон свернулся у подножия замка и лежал там, злобно ворча и проклиная Синистрада.
– Мы не можем уйти, – сказал Хуго. – Дракон стережет…
– Ртутня можно обмануть. Если только вы на самом деле хотите уйти…
Хуго помолчал. Ему не хотелось говорить ей правду – кто ее знает, что она скажет в ответ? Но он должен был узнать…
– Я не могу уйти. Ваш сын околдовал меня. Иридаль вскинула голову и с жалостью посмотрела на Хуго.
– Заклятие действует лишь потому, что вы сами хотите этого. Его питает ваша воля. Вы давно могли бы разрушить его, если бы по-настоящему захотели. Волшебник Триан обнаружил это. Видите ли, мальчик вам небезразличен. И это держит вас крепче любых оков. Я знаю… О, я-то знаю!
Пес, который до того лежал на полу у ног Хуго, положив морду на лапы, внезапно сел и насторожился.
– Это он! – ахнула Иридаль. – Он идет сюда! Скорее бегите отсюда! Вы и так пробыли здесь слишком долго.
Хуго не двинулся с места. Лицо его не предвещало ничего хорошего.
– Умоляю вас, оставьте меня! – простонала Иридаль, простирая к нему руки.
– Ради меня! Ведь меня же накажут!
Пес уже вскочил и бросился к двери. Хуго счел за лучшее последовать его примеру – по крайней мере, пока. До тех пор, пока он не обдумает все, что она ему сказала. Выходя, он столкнулся с Синистрадом у дверей гостиной.
– Ваша жена отдыхает, – сказал Хугр, предупреждая любые вопросы.
– Благодарю вас. Я уверен, что вы ее очень хорошо утешили, – понимающе усмехнулся волшебник, окинув многозначительным взглядом мускулистые руки и широкие плечи Хуго.
Хуго покраснел от гнева. Он хотел пройти мимо волшебника, но тот преградил ему путь.
– Вы, кажется, ранены? – спросил мистериарх. Он взял руку Хуго и повернул ее ладонью вверх.
– Пустяки. Стеклом порезался.
– Ц-ц-ц! Мой гость порезался! Разве можно? Позвольте-ка…
Тонкие длинные пальцы Синистрада, похожие на паучьи лапы, коснулись раны Хуго. Мистериарх прикрыл глаза и сосредоточился. Рваный порез затянулся. Боль – от раны – ушла.
Синистрад улыбнулся, открыл глаза и пытливо посмотрел на Хуго.
– Мы не гости, – угрюмо сказал Хуго. – Мы ваши пленники.
– А это, милостивый государь, всецело зависит от вас, – ответил мистериарх.
Одной из немногих постоянных комнат замка был кабинет волшебника. Но месторасположение его все время менялось, в зависимости от нужд и настроения Синистрада. В тот день кабинет находился наверху. Занавески были раздвинуты, и в окно лились последние лучи Соляруса.
На большом столе были разложены чертежи Кикси-винси, сделанные сыном волшебника. Одни из них изображали те части машины, которые Бэйн видел лично. Другие были сделаны с помощью Лимбека, и на них были те части Кикси-винси, которые были расположены в других частях Древлина. Чертежи были очень правильные и на редкость аккуратные. Синистрад научил мальчика, как чертить с помощью магии. Нужно было представить себе то, что хочешь нарисовать, а потом согласовать этот мысленный образ с движением руки.
Волшебник внимательно изучал чертежи, когда его оторвало от этого занятия приглушенное гавканье. Синистрад поднял голову.
– Что делает здесь этот пес?
– Он меня любит, – сказал Бэйн, обнимая собаку за шею. Они с собакой возились на полу, отчего, собственно, пес и гавкнул. – Он всегда за мной ходит. Он меня любит даже больше, чем Эпло. Верно, малыш?
Пес улыбнулся и застучал хвостом по полу.
– Ты уверен? – Синистрад воззрился на пса с подозрением. – А вот мне этот пес не нравится. Я ему не доверяю. По-моему, нам следует избавиться от него. В былые времена маги использовали подобных животных в качестве шпионов, посылая их туда, куда не могли проникнуть сами.
– Но Эпло-то не маг! Он просто… просто человек, и все.
– И доверять ему не стоит. Никто не станет держаться так спокойно и уверенно, если не думает, что ему по силам управлять положением вещей.
Синистрад косо посмотрел на сына.
– И еще мне не нравится это проявление слабости, Бэйн. Ты начинаешь напоминать мне твою матушку.
Мальчик нехотя разжал руки, встал и подошел к отцу:
– Мы могли бы избавиться от Эпло. Тогда я мог бы оставить собаку себе, а ты больше не волновался бы по этому поводу.
– Это интересная мысль, сын мой, – рассеянно ответил Синистрад, снова погружаясь в работу. – А теперь бери собаку и иди играть.
– Но, папа, он же не будет мешать! Если я ему прикажу, он будет вести себя тихо. Смотри, вот, он лег и лежит.
Синистрад посмотрел вниз и встретился глазами с собакой. Глаза у нее были удивительно умные. Мистериарх нахмурился.
– Он мне все равно мешает. От него псиной воняет. Уходите отсюда оба.
Синистрад взял один из чертежей, положил его рядом с другим и задумчиво уставился на них.
– Для чего же предназначена эта машина? Такая огромная… Что они задумали, эти сартаны? Уж, наверное, не просто механизм для собирания воды.
– Вода нужна ему для работы, – сказал Бэйн, влезая на табурет, чтобы лучше видеть. – Машине нужен пар, чтобы двигать машины, которые производят электричество, которое приводит в действие машину. Вероятно, вот эта часть машины, – Бэйн ткнул пальцем в чертеж, – предназначена для того, чтобы собирать воду и перекачивать ее в Срединное царство. Но, очевидно, это не основная функция машины. Я…
Тут Бэйн встретился глазами с отцом и осекся на полуслове. Синистрад молчал. Бэйн медленно слез с табурета.
