Он поднес бокал к губам и отпил немного.
Танис тоже сделал глоток и поставил бокал: ему не нужны мутная голова и воспаленный мозг. Он безмолвно ждал.
Даламар поднес бокал к глазам и смотрел через него на огонь в камине, рассматривая цвет вина.
– Как кровь, правда?
Темный эльф поднял глаза на Таниса.
– Ты хочешь знать, что происходит? Я расскажу тебе. Темная Королева опять вступила в игру. Она собирает свои силы, приводит их в действие. Она простерла руки и послала свой обольстительный призыв. Многие чувствуют ее прикосновение, многие слышат ее голос. Многие шевельнулись, чтобы исполнить ее приказ, даже не понимая, чью волю они исполняют.
– Но ведь, – добавил Даламар, криво усмехаясь, – я не сказал тебе ничего такого, что ты сам не знал, так, друг?
Танис постарался выглядеть озадаченным.
– Башня Бурь? – продолжал Даламар. – Наверное, ты забыл, как был в крепости Ариакаса?
– Зачем ты говоришь мне все это? – спросил Танис. – Уж не собрался ли ты поменять Мантию?
Темный эльф рассмеялся:
– Мой цвет не белый. Не волнуйся, друг. Я не выдаю секретов моей Королевы. Такхизис осознала ошибки, которые совершила в прошлом. И она научилась на них. Теперь она их никогда не повторит. Она действует медленно, хитро и совершенно непредсказуемо.
– Так ты думаешь, будто то, что случилось с моим сыном, дело рук ее Темного Величества? – фыркнул Танис.
– Подумай об этом, друг, – посоветовал Даламар. – Может быть, ты знаешь, что я не питаю особой любви к Портиосу. Он с позором изгнал меня, униженного, из родной земли. По его приказу мне завязали глаза, скрутили руки и впрягли в повозку, как люди впрягают туда скот, и привели к границе Сильванести. Там, своими собственными руками, он швырнул меня в грязь. Я бы не возражал, если б с ним случилось то же самое.
Но даже я признаю, что Портиос – хороший правитель. Он храбр, всегда готов действовать. Он также непреклонный, строгий и гордый. Но за годы эти недостатки смягчились добродетелью его жены.
Эльхана Звездный Ветер. – Голос Даламара потеплел. – В Сильванести я часто видел ее. Я принадлежал к низшей касте, она была принцессой. Я мог смотреть на нее только издалека, но это не имело значения. Я был немножко влюблен в нее.
– Какой же мужчина не любил ее? – проворчал Танис. Он неопределенно махнул рукой. – Скажи, какой у тебя план?
– Мой план таков: договор Союза Трех Народов.
Танис покачал головой, очевидно, обманутый в своих ожиданиях.
– Не понимаю, о чем ты.
– Тогда позволь мне просветить тебя. Я говорю о союзе между эльфийскими королевствами Квалинести и Сильванести, королевствами Соламния, Южный и Северный Эргот и королевством гномов Торбардина. Около пяти лет ты и Лорана занимались этим и начали это дело сразу после твоего тайного посещения Башни Бурь. Портиос, убежденный Эльханой, в конце концов согласился подписать этот договор. Это был бы могущественный союз.
Даламар поднял изящную руку и щелкнул пальцами. Вокруг белой кожи засветилась вспышка голубого пламени; в воздухе появился дымок, секунду дрожал и исчез.
Испарился.
Танис мрачно смотрел на Даламара.
– Как ты это узнал?
– Лучше спроси, дружище, как об этом узнал сенатор Рашас.
Танис молчал, потом спросил:
– Рашас говорил тебе, что знает? Он предал свой народ? Не могу поверить в это, даже про Рашаса.
– Нет, в сенаторе еще живы остатки чести. Он не предатель – пока.
Он приводил мне какие-то неубедительные доказательства, но мне кажется, что правда совершенно очевидна. Когда должны быть подписаны последние бумаги?
– На следующей неделе, – горько ответил Танис, не отрывая взгляда от мерцающих огоньков.
– Вот оно что. – Даламар пожал плечами. – Видишь?
Танис видел. Он видел Темную Королеву, нашептывающую свои речи в эльфийские уши. Сенатор Рашас был бы поражен в самое сердце, если бы узнал, что его обольстило зло. Ведь он думал, что делает только хорошее – хорошее эльфам, позволяя им оставаться в безопасности, в изолированности и обособленности.
Вся огромная, тяжелая работа, бесконечные часы путешествий, все сложные переговоры: убеждения рыцарей верить эльфам, убеждение гномов верить эрготианам, убеждение эльфов верить всем – все это растворилось, как колечко дыма.
А лорд Ариакас и его рыцари Такхизис становятся час от часу сильнее.
Их надеждам на мир был нанесен страшный удар, но в тот миг Танис мог думать только о своем сыне. В безопасности ли Гилтас? Как он там? Знает ли о заговоре Рашаса? Что он предпримет, если узнает обо всем?
Хорошо, если ничего. Ничего поспешного, ничего глупого. Ничего такого, отчего он – или другие – попадут в опасность. До сих пор Гилу ни разу не угрожали опасности или трудности. Мать с отцом старались не допустить этого. И Гилтас не знает, как себя вести в трудных ситуациях.
– Мы всегда оберегали его, – сказал Танис, не подозревая, что говорит вслух. – Возможно, мы были не правы. Но он был таким больным, таким хрупким... Как мы могли поступать иначе?
– Танис, мы растим детей для того, чтобы они ушли от нас, – спокойно произнес Даламар. Танис пораженно смотрел на темного эльфа.
– Так говорил Карамон, – оказал он.
– Да, после того как Палин прошел Испытание, он сказал мне: «Наши дети даны нам только на короткое время. И за это время мы должны научить их самостоятельной жизни, потому что мы не всегда будем рядом».
– Мудрые слова. – Вспоминая друга, Танис улыбнулся ласково, грустно. – Но когда дело касалось его собственного сына, Карамон не следовал своему принципу.
Какое-то время он молчал, потом спросил спокойно:
– Зачем ты мне все это рассказываешь, Даламар? Для чего тебе это?
– Ее Темное Величество очень тебя ценит, Танис Полуэльф. Но тем не менее ни она, ни я не рады увидеть на эльфийском троне твоего сына. Думаю, нам гораздо лучше иметь дело с Портиосом, – сухо добавил Даламар.
– Что с договором?
– Эта победа уже. наша, друг. Неважно, что там произойдет у эльфов, но договор – это просто бумажка. Портиос никогда не простит сильванести их предательства. Теперь он не станет подписываться под договором. Ты это знаешь. А если два эльфийских народа
