сказать обо всех виннингэльцах, словно грубо вытесанных из камня. Дамре куда больше нравились лица тонкокостных, чернокожих ниморейцев. И все же в этом бароне было что неоспоримо притягательное. Рожденный повелевать, он и в самом деле был прирожденным повелителем.
Дамра с искреннем любопытством взирала на барона. Она вспомнила то, что услышала о нем от Арима. Итак, перед ней стоял единственный кандидат во Владыки, отказавшийся подвергнуться Трансфигурации. Совет Владык долго не мог успокоиться. По сути, Владыки до сих пор упоминали имя Шадамера, хотя со времени его отказа прошло пятнадцать лет. Тогда барону было двадцать. Следовательно, сейчас ему тридцать пять.
Остановившись напротив Дамры, барон церемонно поклонился. Если бы ей так поклонился кто-нибудь другой, это выглядело бы глупо и уродливо. Однако Шадамеру эта странная церемонность даже шла.
— Барон Шадамер к вашим услугам, Владычица, — уважительно произнес он.
Дамра напряженно глядела на барона, не доверяя его словам. Она не могла забыть, что он отверг дар богов.
Похоже, барон не заметил ни ее холодности, ни ее нерешительности.
— А это мои ближайшие советники: Почтенный Брат Ригисвальд и Почтенная Сестра Алиса. С кем мы имеем честь говорить?
— Дамра из дома Гвайноков, — сказала она.
— Джессан, — коротко представился Джессан, потом указал на пеквеев. — Это Башэ, а это — Бабушка.
Башэ слегка поклонился.
Бабушка направила на Шадамера свой посох, дав глазам вдоволь насмотреться на барона.
— Они одобряют, — заявила старуха.
— Благодарю, — ответил Шадамер, искоса взглянув на агатовые глаза. — Надеюсь, что так.
Он вновь повернулся к Дамре.
— Дом Гвайноков. Почему-то мне знакомо это имя. Кстати, вы не присутствовали на Совете Владык, когда я там прохлаждался? Впрочем, вряд ли. Вы там появились позже.
Услышав слово «прохлаждаться», которым барон обозначил священные испытания, предваряющие становление Владыкой, Дамра едва не лишилась дара речи. Она твердо решила как можно скорее выбраться из этого сумасшедшего дома, но вначале ей надо было получить ответ на мучивший ее вопрос.
— Я ищу одного мужчину, — начала она.
— А у нас здесь не один, — с озорной улыбкой ответил Шадамер. Он махнул рукой. — Выбирайте.
— Вы не поняли, — вспыхнув, возразила Дамра. Только еще не хватает, чтобы из нее сделали посмешище. — Это мой…
— Дамра!
Она услышала голос, который она знала лучше, чем свой собственный. Руки, которые были ей дороже собственных рук, крепко обняли ее.
— Гриффит! — сдавленно прошептала Дамра, прижавшись к мужу.
— А-а,
Барон взирал на обнявшуюся пару с такой гордостью, словно это он сотворил их обоих. Затем, мягко опустив руку на плечо Гриффита, он извиняющимся тоном сказал:
— Мне жаль, что я не могу сейчас дать вам возможность по- настоящему насладиться долгожданной встречей. Однако мне действительно необходимо расспросить вашу жену об этой вражеской армии, которая может с минуты на минуту оказаться у нас под носом.
ГЛАВА 2
Дамра сообщила Шадамеру все, что ей было известно о наступавшей таанской армии, добавив к этому сведения, полученные от Сильвита. Рассказ ее был четким и сжатым; только правда без прикрас. Она сидела рядом с Гриффитом. Они не касались друг друга даже руками, поскольку у эльфов считалось неприличным проявлять свои чувства в присутствии чужих. Однако она остро чувствовала близость его тела. Всякий раз, когда Дамра давала уклончивый ответ, она видела, как Гриффит напрягался, словно говорил он сам. Он не вмешивался в разговор и не прерывал жену, поскольку хотел, чтобы ее рассказ получился как можно более обстоятельным. Разумеется, Дамра сообщила барону Шадамеру обо всем, что она видела и слышала у западного входа в Портал, упомянув и о врикиле, но не назвав его имени.
Ей думалось, что ее рассказ удивит и ошеломит этих людей. И действительно, он их взволновал, но ожидаемого удивления не вызвал. Барон переглянулся с молодым человеком, которого звали Улаф.
— Похоже, эти врикили умеют плодиться, — сказал Шадамер. — Куда ни глянь, везде они попадаются.
Дамра украдкой посмотрела на Гриффита, который улыбнулся и тихо сказал:
— Шадамер обладает немалыми знаниями по части врикилей.
— К великому моему сожалению, да, — сказал Шадамер. — Но скажите мне, Дамра из Дома Гвайноков, почему врикиль напал на вас? Насколько мы знаем этих тварей, они сообщаются с Пустотой через сердце, а не через мозг. Врикиль знал, что вы собираетесь идти через Портал. Почему же он не пропустил вас туда? Ведь внутри Портала напасть на вас было бы намного легче.
Вопрос был задан учтивым тоном, с легким оттенком иронии, однако такова была манера барона говорить обо всем, как будто ничто в жизни он не принимал всерьез. Дамре не понравился этот человек, и недоверие к нему по-прежнему владело ею. Она избегла прямого ответа, уклончиво сказав, что ей трудно судить о ходе мысли этих существ.
Дамра вдруг обнаружила, что не может смотреть Шадамеру в глаза, когда говорит неправду, и это ее удивило. Странно, она была весьма невысокого мнения о бароне и вместе с тем почему-то испытывала неловкость, когда лгала ему. Возможно, все дело было в его глазах. Серые при одном освещении, синие при другом, глаза Шадамера были ясными и живыми. Барон слушал Дамру с полным вниманием и подмечал любую деталь. Дамра поняла, что, когда такая пристальная сосредоточенность проявляется у людей, это ее раздражает.
И вновь она увидела, как беспокойно ерзает на стуле Гриффит. Опустив руку, она нашла его руку и крепко сжала ее, давая понять мужу, что расскажет ему обо всем, как только они останутся наедине. В ответ Гриффит тоже сжал ее руку, но его глаза, смотревшие на нее, оставались встревоженными.
Еще на пути в Крепость Шадамера Дамра предупредила Джессана, Башэ и Бабушку, чтобы те не вздумали никому рассказывать о Камнях Владычества. Она опасалась, что, оказавшись среди людей, они могут ненароком выболтать этот секрет.
Джессан сидел молча, ничего не говоря, а только слушая и наблюдая. Тревинисы всегда с недоверием относились к незнакомцам и до тех пор, пока не узнают человека, держались с ним сдержанно и настороженно. Похоже, Шадамер понял эту особенность юноши. Он сказал, что один из Почтенных Магов мог бы заняться его рукой. Джессан наотрез отказался. Шадамер больше не заговаривал с ним, но явно считал тревиниса одним из собеседников, поскольку во время разговора часто поглядывал на него.
