— Грегори! — радостно воскликнул Шадамер, торопясь пожать руку давнему знакомому. — Слава богам, хоть один живой человек! А то вокруг — сплошные физиономии магов. Я уж начал думать, что умер и угодил прямо в ад.
— Барон Шадамер! — Грегори пристально смотрел на него, веря и не веря своим глазам. — Что вы здесь делаете? Если вы приехали на похороны, то порядком опоздали. Похороны были на прошлой неделе.
— Знаю. Мне уже рассказали. Я очень скорблю, Грегори, — сказал Шадамер.
По всему было видно, что Грегори еще не оправился от горя. Неудивительно: он целых двадцать лет был не только камердинером, но и доверенным лицом короля.
Шадамер отвел камердинера в сторону и с тревогой оглядел его.
— На вас просто лица нет, — сказал барон. — Честное слово, Грегори, у вас такой вид, что я боюсь, как бы вслед за королем нам не пришлось хоронить и вас. Когда вы в последний раз спали?
Грегори покачал головой.
— Не помню. Какое это теперь имеет значение?.. Это было ужасно, просто чудовищно, господин барон. Вы, наверное, уже знаете: я нашел его в постели… уже холодным. Накануне король был здоров и прекрасно выглядел. Он был в хорошем настроении. Правда, короля тревожили доходившие с запада слухи о войне. Из-за этого он даже не поехал в свой охотничий замок. Я, как всегда, приготовил ему вино с пряностями. Вы знаете, ему нравилось, когда это делал я, а не слуги. Я поставил бокал с вином на каминную полку, чтобы оно не остыло, поскольку король еще что-то писал в своем дневнике…
— Теперь понятно, как они это сделали, — пробормотал Шадамер. — Разогретые пряности отбили привкус отравы.
— Вы что-то сказали, господин барон? — спросил его Грегори.
— Да так. Мысли вслух. Представил себе тот вечер. Должно быть, слуги, как обычно, приготовили королю постель, задернули шторы, и все такое прочее.
— А?.. Да, господин барон. Вы же знаете, как мы все лелеяли нашего короля. Потом пришел принц, чтобы пожелать отцу спокойной ночи. Я оставил их вдвоем. — Грегори заморгал воспаленными глазами. — Оказалось, что я говорил с ним в последний раз. Обычно я желал ему спокойной ночи и просил богов благословить его сон, но в тот вечер мне почему-то не захотелось мешать королю. Я понимаю, господин барон, глупо так думать, но мне кажется: если бы я, как всегда, попросил богов охранять его…
— Не надо выдумывать, Грегори, — сказал Шадамер, слегка потрепав камердинера по плечу. — Будь у вас способность призывать силу богов, вы бы жили припеваючи, а не чистили бы целыми днями башмаки его величества.
— Я был вполне доволен своим местом, господин барон, — с грустью в голосе ответил Грегори. — Мне будет сильно недоставать этих занятий, когда я уйду.
— А что случилось? — удивился Шадамер. — Никак вам дали отставку?
— Да, господин барон. Сегодня — мой последний день во дворце. Регент объявила, что отныне королевской особой будут заниматься только храмовые маги. Она считает, что его величеству вредно общаться со всяким простонародьем вроде меня.
— Ну и пусть эта баба катится ко всем чертям со своими порядками. Подумайте, каково бы вам пришлось среди этой дохлятины? — сказал Шадамер.
— Сам знаю, что несладко, — глубоко вздохнул Грегори. — Но дворец был моим домом. Вы же знаете, мой отец служил камердинером у отца покойного Хирава. Я буду скучать, не видя нашего нового короля. Признаться, мне тревожно за мальчика. Раньше он был таким живым и веселым ребенком. А теперь почти не улыбается. Как будто эти чертовы маги высосали из него всю жизнь… — Грегори вдруг умолк и побледнел. — Простите меня, господин барон. Я это сказал, не подумав.
— Вы сказали то, что было у вас на сердце, Грегори. Да, кстати, — поспешно добавил Шадамер, опасаясь, как бы их не прервали, — где я могу вас разыскать в случае надобности?
— Я снял комнатку на постоялом дворе «Белый олень», господин барон.
— Что ж, прекрасно. Быть может, ближе к вечеру я загляну к вам. Все будет зависеть от того, сколько мы проторчим здесь. Вы бы не возражали поработать для меня?
— Я почел бы за честь, господин барон, — ответил Грегори, и его взгляд потеплел.
— Насколько могу судить, юный король любит вас и доверяет вам.
— Мне хотелось бы так думать, — ответил камердинер, удивленный расспросами барона.
— Вот и отлично. — Шадамер стиснул руку Грегори. — Берегите себя. Да благословят вас боги и все такое прочее.
Беззаботно улыбаясь, Шадамер направился к эльфам, которые стояли в другом углу и тихо разговаривали.
— Делаем вид, что любуемся здешней мебелью, — сказал Шадамер. — Как бы вы отнеслись к возможности похищения?
Дамра и Гриффит изумленно уставились на него, затем понимающе переглянулись.
— Ну скажите, разве это не удивительно? — громко спросил Шадамер, переходя с языка томаги на эльдерский. — Никак не скажешь, что этому стулу тридцать лет. Я уж подумал было, что его заменили. Но нет, он просто великолепно сохранился. Если вы посмотрите на правую ножку, то заметите там следы моих зубов. Моя матушка любила повторять, что я пробую на зуб государственную политику.
Наклонившись к эльфам, Шадамер вновь перешел на томаги.
— Если я прав, Высокочтимый Верховный Маг на самом деле является врикилем. Она удалила из дворца всех верных слуг короля и заменила их своими людьми. Сдается мне, что она намерена отдать Новый Виннингэль и юного короля прямо в когти Дагнаруса. Мы должны спасти мальчика и любым способом увезти его из города. Иначе, боюсь, они либо куда-нибудь запрут ребенка, либо попросту убьют. Что вы скажете на это?
Дамра и Гриффит вновь переглянулись. Гриффит кивнул.
— У нас возникли схожие мысли, барон Шадамер, — тихо ответил эльф. — Мы заметили, что вокруг происходит нечто странное, но не знали, как вам сказать. Что вы предлагаете?
— Выбраться отсюда живыми, — ответил Шадамер, видя, как медленно открывается дверь, ведущая во внутренние покои. — И, по возможности, не оставить в живых врикиля.
Появившийся в дверях маг звучно провозгласил:
— Поклон его величеству — высочайшему и святейшему королю Виннингэля Хираву Второму!
ГЛАВА 5
Помещение, куда ввели пленников, некогда было самым любимым местом покойного короля. Он называл эту комнату «рабочей». Просторная, наполненная воздухом, она была угловой и располагалась на острие северного луча дворцового «полумесяца». Из ее западного окна открывался изумительный вид на Новый Виннингэль. Северное окно смотрело на
