браться за дело.
И теперь еще — безумный замысел похитить юного короля из-под носа врикиля! Все это — вполне в духе Шадамера. Неудивительно, что он сумел склонить на свою сторону даже мудрых и рассудительных эльфов.
— Может, хоть стычка с врикилем тебя чему-нибудь научит, — сказала Алиса, хотя надежд было мало.
По правде говоря, ей этого не очень-то и хотелось.
Алиса тоскливо посмотрела на дверь. Если бы сейчас пришел Улаф!
Она не могла, как обычно, применить целительную магию. Сегодня, спасая барона и его спутников от приближающейся стражи, ей пришлось прибегнуть к магии Пустоты, чтобы разрушить несколько прутьев в крепкой дворцовой ограде. Следы этой жуткой магии по-прежнему сохранялись на Алисе, и если бы она попыталась произнести нужные заклинания магии Земли, они рассыпались бы, словно крошки подгорелого сухаря.
Улаф мог бы помочь Шадамеру, ведь он тоже был сведущ в магии Земли. Но на Улафа вряд ли можно рассчитывать. Даже если Джессан застанет его в «Толстухе Тэбби» и пошлет сюда, сомнительно, чтобы он справился с этой раной.
«Хватит себя обманывать, — мысленно произнесла Алиса. — Ты же прекрасно знаешь, что магия богов не в состоянии спасти Шадамера. Ему может помочь только… магия Пустоты. Подобное исцеляется подобным».
Алиса с содроганием начала вспоминать слова нужного заклинания.
Магия Пустоты разрушала не только тех, против кого была направлена, но и самих магов. Заклинание обретало силу только когда, когда произносящий отдавал ему частицу собственной жизненной силы. Даже простейшие заклинания отзывались болью во всем теле, покрывая кожу мага язвами и прыщами; плата за сильные и могущественные заклинания была еще дороже. От боли маги часто теряли сознание, а иногда и умирали.
Церковь строжайше запрещала применять для исцеления магию Пустоты. Тем не менее ее последователи знали, что в безнадежных случаях, когда никакими иными заклинаниями нельзя было помочь человеку, магия Пустоты оказывалась спасительной. Существовало заклинание, позволявшее передавать жизненную силу из тела целителя в тело больного. Его создали давным-давно, еще в прежней Дункарге, где магию Пустоты признавали наравне со всеми остальными видами магии. Но даже там этим заклинанием пользовались крайне редко, лишь убедившись, что больше помочь нечем. Если заклинание было наложено неправильно или если маг допускал ошибку, то и его, и того, кому он стремился помочь, ждала гибель.
Руководство по магии недвусмысленно предостерегало: «Ни в коем случае не накладывать это заклинание, если рядом нет того, кто мог бы вам помочь. Накладывая упомянутое заклинание, маг должен войти в телесное соприкосновение с тем, кого он намеревается исцелить. Когда заклинание наложено, магия Пустоты начинает изымать у мага жизненные силы и передавать их телу исцеляемого».
Алиса помнила эти строчки почти наизусть: «Маг должен знать, когда ему надлежит прекратить наложение заклинания и выйти из телесного соприкосновения с исцеляемым. Именно для этого и необходимо присутствие помощника. Если случится так, что маг лишится сознания, продолжая оставаться в телесном соприкосновении с исцеляемым, заклинание будет все так же изымать у него силы и может забрать их до последней капли, лишив оного мага жизни. Отсюда предостережение: ни в коем случае не произносить заклинание, не имея подле себя помощника. Требуется присутствие по меньшей мере одного помощника — опытного и способного не растеряться, если маг лишится чувств».
Алисе еще ни разу не доводилось накладывать это заклинание. Разумеется, инквизиторы рассказывали ей о нем, но она даже не стала запоминать этих страшных слов. Само использование магии Пустоты было ей ненавистно. Наставники могли думать, что хорошенькая девушка просто боится боли и не желает уродовать свое личико или тело зловонными язвами. Все так, но вдобавок Алисе были противны внутренние ощущения, сопряженные с магией Пустоты. У нее возникало ощущение, будто ее душа покрывается прожорливыми червями Пустоты.
Но сейчас у Алисы не было иного выбора. Кожа Шадамера заметно посерела. Частое дыхание сменилось редким; теперь каждый вздох давался барону с трудом. Шадамер дрожал от холода и корчился, когда по телу пробегали волны боли. Даже ногти у него посинели, будто смерть уже держала его в своих когтях.
Алиса снова взглянула на дверь.
Ни в коем случае не произносить заклинание, не имея подле себя помощника!
Она и сейчас видела эти слова, напечатанные крупным шрифтом в книгах по магии Пустоты. О том же ее неоднократно предупреждал наставник. Если бы пришел Улаф!
Он не придет, и нечего ждать понапрасну. Улаф, скорее всего, до сих пор разыскивал пеквеев, и ему хватало своих забот и опасностей. А время неумолимо бежало. Шадамеру оставалось жить считанные минуты.
Подвинув фонарь, Алиса полезла в потайной карман своего платья и вытащила тоненькую книжечку в потрепанном переплете из серой кожи. Внешне книжка вполне могла бы сойти за сборник любовных стихов. Раскрыв ее, несведущий в магии человек увидел бы лишь набор бессвязных фраз и непонятных слов. Но сведущий сразу понял бы, что, нося ее при себе, Алиса рискует жизнью. В книжке содержались запрещенные заклинания; обнаружив ее, Церковь имела все основания отправить Алису на виселицу.
Даже листая страницы, Алиса чувствовала, как невидимые черви Пустоты вползают ей под кожу.
Она нашла нужное заклинание и пробежала его глазами. У нее моментально свело живот. Алисе пришлось прикрыть рукою рот, чтобы ее не вывернуло на пол. Мысленное повторение слов отозвалось слабостью во всем теле. Голова закружилась. Алиса едва могла сосредоточиться. А ведь это только начало. Что же будет с нею, когда она начнет произносить заклинание вслух?
Алиса нагнулась и нежно поцеловала Шадамера в губы. Схватив его руку, она прижала ее к своей груди и стала вполголоса произносить слова заклинания. Пир червей Пустоты начался.
ГЛАВА 3
Когда-то в Старом Виннингэле уже существовал трактир под названием «Толстуха Тэбби». Его содержал толстый трактирщик, у которого была такая же толстая рыже- полосатая кошка. В ее честь и было названо то почтенное заведение. Спустя двести лет истории давних времен успели превратиться в легенды, но не забылись. И поныне почти любая баллада о героях прошлого обязательно начиналась с какой-нибудь судьбоносной встречи в «Толстухе Тэбби».
Однако не все довольствовались лишь воспоминаниями. Когда начали строить Новый Виннингэль, сразу несколько будущих трактирщиков пожелали назвать свое заведение «Толстуха Тэбби». Каждый уверял, что право на это название принадлежит именно ему. Наконец один из них объявил, что является потомком толстого трактирщика и может представить необходимые доказательства. Доказательства он действительно представил, в том числе и толстую рыже-полосатую кошку — прапраправнучку Тэбби из Старого Виннингэля. Его доводы сочли убедительными и право названия оставили за ним. В день, когда король переселился во дворец, воздвигнутый для него в новой столице, распахнула свои двери и новая «Толстуха Тэбби». С тех пор трактир оставался в руках одной семьи. За это время успело смениться три поколения владельцев. Толстые рыже-полосатые кошки исправно плодили таких же котят. Днем очередная Тэбби дремала на солнышке, а вечером переходила дремать в трактир и иногда даже ловила мышей.
