Похватав оружие, мы ринулись в битву. Победа далась нам легко — это была всего лишь небольшая шайка грабителей. Большинство из них сразу же разбежались при нашем появлении, лишь их главарь — то ли самый дерзкий, то ли самый пьяный — не пожелал расстаться со своей добычей. И я, пожалуй, способен его понять, так как он завладел самой прекрасной из эльфийских дев. В лунном свете ее красота казалась ослепительной, а страх, написанный на тонком лице, лишь подчеркивал ее необычайную женственность и беззащитность.
Я бросил ему вызов, мы сражались, и я победил. Моей наградой стала перепуганная эльфийская девушка, которую я на руках отнес обратно в лагерь к ее подругам.
До сих пор я словно наяву вижу ее пышные золотистые волосы, сияющие при лунном свете. И теперь передо мной как живые — ее глаза, смотревшие на меня, когда она приходила в сознание. До сих пор я не могу их забыть. В этих небесных очах я прочитал одно — любовь…А уж в моих глазах эльфийка без труда могла рассмотреть благоговение и восторг, которые я не смог, да и не хотел скрывать.
Все мысли о жене, о чести, о моем замке — все исчезло в тот самый миг, когда я впервые взглянул на нее.
Она поблагодарила меня — очень смущенно и робко, — когда я возвратил ее в лагерь, к другим эльфийским женщинам. Они оказались жрицами, паломницами, ехавшими через Палантас в Истар, чтобы поклониться Паладайну в Храме Всех Богов. Спасенная мной девушка оказалась не простой послушницей; в это путешествие она отправилась, чтобы стать в Истаре праведной дочерью Паладайна.
Вернувшись в свой лагерь, я долго не мог уснуть. Мне все представлялось, как я держу в руках гибкое юное тело. Никогда прежде страсть к женщине не сжигала меня с такой силой.
Когда же мне наконец удалось забыться, сны стали для меня сладкой мукой.
Наутро мысль о неизбежном расставании с моей феей как ножом резанула меня по сердцу, и я вернулся в лагерь паломниц. Там я рассказал путницам о выдуманной мною банде гоблинов, которые промышляют вдоль ведущей в Палантас дороги. Мне без труда удалось убедить женщин в том, что они нуждаются в охране, и я предложил им свои услуги. Мои люди были совсем не против того, чтобы продолжить путешествие в такой приятной компании, и мы отправились дальше вместе.
Но боль моя не улеглась. Напротив, она стала еще острее. День за днем я украдкой смотрел на свою возлюбленную, ехавшую вместе со мной — рядом, но не так близко, как мне бы хотелось…Ночь рядом, но не так близко, как мне бы хотелось…Ночь за ночью я лежал без сна, пытаясь успокоить свои лихорадочно плясавшие мысли.
Я желал ее, желал так сильно, как не желал никого, ничего и никогда в своей жизни. И в то же время я оставался рыцарем, связанным суровой клятвой и вынужденным сверять все свои мысли и поступки с Кодексом и Мерой, обязанным хранить верность законной супруге, исполнять долг командира и вести своих людей к славе, являясь для них образцом для подражания во всем, что касалось вопросов чести. Долго, очень долго я боролся с самим собой и в конце концов победил, по крайней мере, так мне казалось. «Завтра, — сказал я себе, — завтра я уеду от нее». Эта мысль оказалась неожиданно приятной, она меня успокоила, и я смог наконец уснуть — впервые за последние дни.
Я действительно собирался уехать и уехал бы, однако судьба обернулась против меня. Отлучившись из лагеря под предлогом того, что отряду необходимо пополнить запасы продовольствия, я на свою беду повстречал эльфийку в лесу, довольно далеко от места стоянки, — подруги послали ее собирать лекарственные травы.
Мы были совсем одни. Наши спутники оказались довольно далеко, а любовь, которую я прочел в ее глазах в первые часы нашего знакомства, разгорелась еще ярче.
Помню, как эльфийка распустила свои волосы и они золотой волной упали к ее ногам. Моя честь, моя решимость никогда больше с ней не встречаться — все оказалось забыто в тот же миг. Пламя безудержной страсти охватило меня…
Бедняжка, ее оказалось так легко соблазнить! Один поцелуй, другой, и вот мы уже лежим рядом на молодой траве, куда я утянул ее за собой в любовном порыве. Мои руки ласкали ее тело, мои губы заглушали ее робкие протесты, а после того…после того как она стала моей, я поцелуями осушил слезы на ее лице.
Той же ночью она сама пришла в мою палатку. Испытанное мною райское блаженство заставило позабыть меня обо всем. Разумеется, я пообещал ей жениться. Как я мог на это решиться? Не знаю. У меня уже была жена, происходившая из богатой семьи. Ее деньги были мне нужны, так как расходы рыцаря обычно превышали доходы, а мои — тем более, однако той ночью, когда я держал эльфийскую деву в объятиях, я уже понял, что расстаться с ней мне не хватит сил. И тогда я придумал один хитрый план…
Наше путешествие продолжалось, и остальные эльфийки начали что-то подозревать. Не заметить улыбок, которыми мы обменивались днем, было почти невозможно, тем более что и я, и она совершенно позабыли об осторожности и старались проводить вместе все свободное время.
В Палантасе, однако, нам пришлось расстаться. Эльфийские жрицы остановились в прекрасном гостевом дворце, который, приезжая сюда, использовал сам Король-Жрец, а моя дружина и я отправились по предназначенным для нас квартирам. Несмотря на это, я был уверен, что моя крошка сумеет найти ко мне дорогу, коль скоро я не могу больше приходить к ней. Первую ночь, однако, я провел в одиночестве, и это меня крайне обеспокоило. Потом прошли вторая и третья ночи, а ее все не было. Я начинал уже понемногу сходить с ума от волнения и переживаний, когда в мою дверь постучали.
Но это была не она. Это был глава Соламнийских Рыцарей в сопровождении трех магистров рыцарских орденов. Лишь только я увидел их, я сразу понял, что должно произойти. Эльфийка узнала обо мне правду и предала меня.
Но я зря возводил на нее напраслину. На меня донесли ее эльфийские спутницы, которые, пытаясь излечить мою красавицу от внезапного недомогания, с ужасом обнаружили, что в своем чреве она носит дитя.
Она никому не говорила об этом, и даже я ничего не знал. Когда правда открылась, «доброжелательницы» жрицы раскрыли ей глаза, рассказав о том, что я женат, и тут, на беду, в Палантас пришло известие из Даргаарда, что моя законная жена «таинственным образом» исчезла.
Меня арестовали и провели по улицам города на потеху толпе. Я стал объектом грубых шуток черни, мишенью для брани и грязных оскорблений. Ничто так не льстило простолюдинам, как то, что рыцарь может внезапно пасть еще ниже, чем они сами. Именно тогда я поклялся, что однажды обрушу самую страшную месть на них и на их прекрасный город, однако мои надежды на возмездие с каждым часом становились все призрачнее.
Совершившийся в конце экзекуции суд был коротким, а приговор — суровым. У меня отобрали и титул, и земли, и как изменник ордена я был осужден на смерть.
На рассвете мне должны были перерезать горло моим же собственным мечом. Правда, тогда я ничего не замечал и ни на что не реагировал — я все еще думал, что моя любовь отреклась от меня.
Однако той же ночью моя верная дружина напала на тюрьму и освободила меня.
Эльфийка была с ними. Она рассказала обо всем и призналась, что беременна.
По ее словам, эльфийские женщины простили ей грехопадение, и, хотя теперь она не могла стать праведной дочерью Паладайна, она имела право вернуться в родительский дом и жить там, пусть и в немилости, до конца своих дней. И все же она не хотела уезжать, не простившись
