для этого сил. В отчаянии ты начнешь высасывать жизнь из звезд, и звезды будут взрываться и гаснуть одна за другой. В конце концов ни в тебе, ни вокруг не останется ничего…
— Нет! — прорычал Рейстлин. — Ты лжешь! Будь ты проклят!
С этим отчаянным криком он отшвырнул магический посох и ринулся вперед, хватая Карамона скрюченными пальцами. В испуге гигант поднял меч, но по приказу Рейстлина оружие выпало у него из рук. Тогда Карамон схватил Рейстлина за запястья и сжал их.
«Боги мои, да он способен разорвать меня пополам! — насмешливо подумал Рейстлин. — Может, но не разорвет. Он слаб, он колеблется и боится. „ Карамон проиграл, но сначала я узнаю правду“.
Парализовав воина магической командой, Рейстлин вырвал руку из его застывших пальцев и приложил ее ко лбу брата, вытягивая то, что было у него в мозгу.
И Рейстлин увидел…
Он увидел тлеющие кости мира, обугленные пни, серую грязь и мокрую золу, обожженные скалы, курящиеся дымы и сгнившие тела…
Он увидел себя, зависшего в самом сердце холодного космоса, — пустота снаружи и пустота внутри. Эта пустота навалилась на него, стиснула, сжала и принялась поглощать. Рейстлин корчился, выворачивался наизнанку, ища в себе хоть что-нибудь могущее утолить чудовищный вакуум и заполнить внутреннюю пустоту — капельку крови, хотя бы воспоминание о боли, — но не нашел. В нем никогда ничего не было и уже не будет; он обречен на вечное одиночество; беспрестанно заглядывать внутрь самого себя ине находить ничего…ничего…ничего…
Рейстлин опустил голову, а его рука соскользнула со лба Карамона. Теперь он тоже знал, что так будет, чувствовал это каждой клеточкой своего истерзанного тела. Знал, потому что эта пустота уже давно была в нем. О нет, она не успела пожрать его без остатка — пока еще нет, но он, казалось, видел свою одинокую, испуганную душу, забившуюся в самый дальний, темный уголок пустой телесной оболочки.
С губ Рейстлина сорвался горький крик, он оттолкнул от себя Карамона и огляделся. Тени на равнине сгущались. Властительница — его Королева — отбросила все сомнения и собиралась с силами, готовясь к прыжку.
Рейстлин опустил глаза, пытаясь сосредоточиться и отыскать в себе хотя бы гнев, пытаясь раздуть угасающий огонь своей магии, но даже это ему не удалось.
Охваченный страхом, он покачнулся и рухнул на четвереньки.
Ужас готов был прикончить Рейстлина. В надежде на помощь он протянул руку в пустоту…и услышал звук — протяжный жалобный стон. Он пополз на звук, и его рука сомкнулась на какой-то ткани, под которой он почувствовал тепло живого тела.
— Бупу! — прошептал Рейстлин и, жалобно всхлипнув, поднял голову.
Маленькое тело Бупу из племени овражных гномов лежало перед ним; черты ее чумазого лица заострились, щеки запали, а зрачки расширились от страха. Узнав Рейстлина, Бупу отпрянула от него в совершенном ужасе.
— Бупу! — в отчаянии закричал Рейстлин, хватая ее за грязное платьице. — Ты забыла меня? Помнишь, ты подарила мне книжку и большой изумруд… — Рейстлин порылся в своих кошельках и извлек оттуда мерцающий зеленый камень.
— Вот он, Бупу, вот твой «маленький камешек»! Возьми его, он защитит тебя!
Бупу потянулась к изумруду, но глаза ее вдруг остекленели, и Рейстлин вложил камень уже в мертвые, сведенные последней судорогой пальцы.
— Нет! — страшно закричал Рейстлин и почувствовал на плече руку Карамона.
— Оставь ее в покое, — хрипло приказал гигант, отшвырнув Рейстлина в сторону. — Или тебе мало того, что ты с ней уже сделал?
В руке Карамона снова появился меч, и от его яркого блеска у Рейстлина начали слезиться глаза. Тело Бупу расплылось, и маг увидел на его месте Крисанию, увидел такой, какой он оставил ее у столба казней, с обугленной кожей и выжженными глазами.
Пусто…пусто…внутри ничего нет…Ничего? Что-то шевельнулось в уголке
— что-то совсем маленькое, жалкое, и все же…Душа Рейстлина протянула руки…и пальцы мага коснулись тела Крисании.
— Она не умерла, — прошептал он. — Еще не умерла…
— Да. — Карамон поднял меч. — Оставь ее. Дай ей умереть в мире!
— Она останется жить, если ты вынесешь ее через Врата.
— Да, она останется жить, — с горечью кивнул гигант. — И ты тоже, Рейстлин. Я вынесу Крисанию из Врат, а следом за нами придешь ты!
— Спаси ее!
— Нет. — Карамон упрямо покачал головой. С лицом бледным от горя и гнева, он шагнул вперед и занес меч.
Рейстлин взмахнул рукой. Карамона словно парализовало, и он застыл на полушаге, подняв клинок к темнеющему небу.
— Возьми Крисанию, возьми вот это и ступай! — Маг поднял свой посох и протянул Карамону. Хрустальный шар на его конце засиял белым магическим светом — чистым и ярким, — разогнавшим мрачные сумерки Бездны и осветившим всех троих.
Карамон колебался и хмурил брови.
— Бери же! — выкрикнул Рейстлин и закашлялся, чувствуя, как стремительно покидают его силы. — Бери… — выдавил он из себя между двумя приступами кашля, согнувшего его пополам. — Когда выйдешь…с той стороны — воспользуешься им, чтобы замкнуть Врата.
Карамон недоверчиво прищурился.
— Я не лгу! — прорычал Рейстлин. — Я лгал тебе раньше, но не сейчас.
Попробуй, и ты сам поймешь. Смотри, я снимаю с тебя замораживающее заклятие.
Больше я ничего не могу, и если ты обнаружишь, что я солгал, то можешь меня убить. Я не сумею остановить тебя!
Карамон почувствовал, что может двигать рукой, в которой держал меч. Не выпуская оружия и не сводя глаз со своего брата, он нерешительно протянул вперед левую. Его пальцы коснулись твердого деревянного посоха, и гигант сразу посмотрел на хрустальный шар, боясь, что он мигнет и погаснет, оставив их в сгущающейся холодной тьме.
Но свет шара не ослаб, и пальцы Карамона сомкнулись на посохе чуть выше руки Рейстлина. Белое сияние пролилось на изорванную, окровавленную черную одежду мага, на тусклые, помятые доспехи гиганта, покрытые пылью и грязью.
Рейстлин выпустил посох из рук. Медленно, чуть не падая, он попятился назад и встал — один, без всякой поддержки. Посох в руках Карамона продолжал светиться ровным белым светом.
— А теперь торопись, — холодно сказал Рейстлин. — Я помешаю Властительнице последовать за вами, но надолго меня не хватит.
Карамон молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на волшебный посох.
Наконец он судорожно вздохнул и убрал меч в ножны.
— Что…что будет с тобой? — хрипло спросил он, опускаясь возле
