— Коф, будет осторожен, — сказала Мак. Бесшумно, словно кошка, она появилась у него за спиной. — У меня нет ни малейшего желания приближаться к Водовороту. «Перехон» слишком ценен для меня, чтобы рисковать им в этих водах. Будем держаться побережья Митаса, потом обойдем Бычий Глаз, достигнем Кады и доставим наш груз. Запросто. А там я дам команде денек отдохнуть в самом большом из портов Котаса.
Гном-механик смотрел мимо нее на штурвал. Широкие ладони Кофа охватывали рукоятки, а глаза уставились в точку над драконоголовым носом «Перехона». Коф — или же Бас Огн-Кораф, как обычно формально обращался к нему гном-механик, — был минотавром, с рогатой, похожей на бычью, головой, массивными плечами и мускулистыми ногами, заканчивающимися отполированными черными копытами.
Его тело покрывала грубая красновато-коричневая шерсть, и скудная одежда, которую он носил, подчеркивала этот цвет. Минотавр был первым помощником Маквесты и ее близким другом. Он великолепно управлялся с быстрым двухмачтовым судном.
— Лучше бы ему держать нас на нужном курсе, а «Перехон» одним куском, — тихо пропыхтел Лэндл, неохотно отцепляясь от фальшборта и подходя к минотавру. — Я слишком стар, чтобы искать работу в другом месте. И слишком молод, чтобы меня засосал на морское дно огромный водоворот. — Гном посмотрел на первого помощника.
— Да перестань ты так беспокоиться, — тихо отчитал его Коф.
— Беспокоюсь? Я?
— Признаюсь, что я лично весьма обеспокоен, — сказал минотавр, и его массивная бычья морда внезапно приобрела серьезное выражение, а большие глаза округлились. — Обеспокоен тем, что же у нас будет на ужин. В моем животе уже урчит.
— Тушеная рыба-меч, — быстро ответил Лэндл. — Уже накладываю.
Пока экипаж ел, гном в трюме занялся своей весельной машиной. Она представляла собой полую латунную сферу, похожую на опрокинутую супницу, тепло мерцающую в тусклом свете лампы Лэндла. Сверху ее покрывал медный кожух, который пробивали двойные трубы, поднимавшиеся под странными углами примерно на два фута, прежде чем соединиться с кованым стальным цилиндром, глядевшим в огромный люк. Люк вел из трюма на верхнюю палубу, и гном-механик построил свою машину прямо под ним. В итоге Лэндлу пришлось также разработать и систему шкивов, позволявшую экипажу «Перехона» размещать груз вокруг машины.
Ряды ящиков — все они были благополучно расставлены с помощью шкивов — окружали машину и уходили в темноту трюма. Каждый ящик был четко помечен как «Пряное митасское бренди» или «Выдержанное митасское бренди». Вскрыв один из них, гном-механик выяснил, что в каждом было по двенадцать бутылок, всего же он насчитал сто двадцать четыре ящика. Бутылки были тщательно обложены соломой, а пробки залиты сургучом. Лэндл изъял одну бутылку выдержанного и принялся протирать густым бренди основание латунной сферы, где через равные промежутки наружу вылезали спирали из толстой проволоки, делавшие изобретение похожим на паука. Спирали убегали между ящиками через весь трюм и крепились к рукояткам весел.
Рядом с латунной сферой располагался маленький, немногим больше ящика, кирпичный очаг. Лэндл воспользовался старыми мехами, чтобы раздуть огонь, заставлявший пар подниматься из аппарата, напоминавшего гигантский чайник, к сфере. По идее пар должен был включать ряд механизмов внутри машины, а те, в свою очередь, должны были заставлять вращаться проволочные спирали и двигать весла.
В прошлый раз, немногим более семи месяцев назад, все прошло как надо (на самом деле, он
Поэтому каждый день он продолжал совершенствовать машину, настраивая механизм, скручивая спирали, полируя сферу. Рано или поздно он заставит ее работать, и тогда «Перехон» сможет двигаться намеченным курсом даже при абсолютном штиле и отсутствии ветра.
Лэндл зевнул и сделал большой глоток бренди: после того, как он хорошенько протер машину, бутылка все еще оставалась почти наполовину полной. Надо же было куда-то деть эту малость. Густая жидкость обожгла его глотку и согрела желудок. Гном-механик сел между проволочными спиралями, оперся спиной на ящики, прислушался к тихому поскрипыванию корабельной обшивки и непрерывной мягкой барабанной дроби дождя по палубе и сделал еще один долгий глоток.
Лэндл полагал, что время приближается к полуночи. Он закрыл глаза и решил немного отвлечься на то, чтобы прикончить бренди. По его мнению, оно оказалось великолепным. Пальцы рук начало покалывать, а ноги вспотели. Немудрено, что торговец в Каде так много за него платил. Гном высосал последнюю каплю и закрыл пробку. На маленьком очаге он повторно растопил сургуч на горлышке и поставил пустую бутылку обратно в ящик, а потом столь аккуратно забил его, что никто ничего не мог бы заметить. Торговец в Каде просто решит, что одна из бутылок — а может быть, две или три, ведь рейс еще не закончился, — каким-то образом протекла.
Гном растянулся на полу, слушая стук дождя. Надо было отдохнуть несколько часов и привести себя в порядок, перед тем как встать на рассвете и взяться за готовку. «Тушеная рыба- меч и яичница», — решил он, а потом погасил огонь, погладил свою машину, желая ей спокойной ночи, и поднял светильник. Короткие ноги понесли Лэндла через щели между ящиками к лестнице, ведущей в маленький люк, выходящий на нос судна.
— Перепил, — выругал он себя, покачиваясь и хватаясь за лестницу, чтобы не упасть. Но пальцы гнома встретили пустоту. Он почувствовал, что падает, и в то же мгновение чувствительно стукнулся носом о пол трюма. Светильник откатился в сторону. Ощупав себя и обнаружив, что ничего не сломал, Лэндл облегченно вздохнул.
— Больше-никакого-митасского-бренди, — сказал он, поднимаясь на колени и подбирая фонарь.
Прежде чем заползать под крышу, стоило посидеть некоторое время наверху, проветрить голову и позволить дождю смыть действие бренди. Почувствовав, что заваливается на левый бок, гном ухватился за поручень.
— Постойте! Я-же-не-пьян! — Он с трудом сглотнул, а затем добавил, уже медленнее: — По крайней мере, не
То, что начиналось как тихий, теплый дождь, быстро обернулось холодным и стремительным ливнем. Маквеста напряженно вглядывалась сквозь струи воды, сражаясь со штурвалом. Паруса над головой поочередно то обвисали, то наполнялись непостоянным, порывистым ветром. Мачты протестующе скрипели, а повсюду вокруг раздавалось шлепанье ног по скользкой палубе. Экипаж прилагал все усилия, чтобы справиться со снастями и принайтовить все, что можно.
— Коф! Держи канат! — закричала Мак. На бизань-мачте перетерлась веревка и теперь хлестала, угрожая разорвать на части самый нижний парус.
Гном-механик выглянул через трещину в люке и увидел, как Бас Огн-Кораф бежит по кораблю, стремясь исполнить приказ, как его огромные руки пытаются поймать непослушный канат. На палубе было так темно, что минотавр казался тенью среди теней. Несмотря на огромную силу Кофа, похоже было, что с веревкой у него возникнут проблемы.
Лэндл почувствовал, как задирается нос корабля, вздымаясь на гребне волны, потом — как опускается и судно заваливается влево. Услышал, как в борт ударила волна, и скорчил гримасу, когда вода с палубы просочилась в люк и залила его. Пробормотав череду проклятий, гном настежь распахнул крышку и выбрался наверх в тот момент, когда нос «Перехона» снова вздыбился. Лэндлу удалось удержать равновесие, что, без сомнения, можно считать подвигом, если учесть, сколько бренди он выпил. Потом гном-механик осторожно двинулся вперед, стараясь быть предельно внимательным и не имея никакого желания поскользнуться и упасть.
