ненавистью. Чизлев, Шинар и Сиррион застыли рядом, охваченные изумлением. Реоркс поглаживал бороду. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но, почувствовав тяжесть висящего в воздухе молчания, Бог гномов захлопнул рот и смущенно поглядел по сторонам. Хиддукель был мрачен и взволнован, уверенный, что все происходящее плохо отразится на делах. Зивилин и Гилеан пришли последними, оба что-то горячо обсуждали, но умолкли, увидев остальных Богов.
— Одного из нас нет, — сказал Гилеан сурово. — Где Маджере?
— Я здесь.
Маджере медленно прошел между ними, не глядя ни на кого. Он смотрел лишь на Мину, и на его лице застыла невыразимая тоска.
— Зивилин сказал, ты что-то знаешь об этом.
Маджере не сводил глаз с Мины.
— Знаю, Бог Книги.
— И как давно ты знаешь?
— Много, много эпох, Бог Книга.
— Почему же держал это в тайне? — спросил Гилеан.
— Это была не моя тайна, — ответил Маджере. — Я дал нерушимую клятву.
— Кому? — требовательно спросил Гилеан.
— Тому, кого больше нет среди нас.
Боги стояли молча.
— Полагаю, ты говоришь о Паладайне, — заявил Гилеан. — Хотя среди нас нет и кое-кого другого. Это имеет какое-нибудь отношение к ней?
— К Такхизис? — резко спросил Маджере. Голос его посуровел. — Это она во всем виновата.
Тут заговорил Чемош:
— Ее последними словами, прежде чем пришел Верховный Бог, чтобы ее забрать, были: «Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя».
— Почему ты ничего нам не сказал? — взревел Саргоннас.
— Она постоянно всем угрожала. — Чемош пожал плечами. — Да и что бы это изменило?
Остальные Боги ничего не ответили. Они стояли молча и ждали.
— Это моя вина, — произнес, наконец, Маджере. — Я хотел сделать как лучше, во всяком случае, так мне казалось.
Мина лежала холодная и недвижная. Чемош хотел подойти к ней, но не мог этого сделать сейчас, когда все собрались. Он спросил у Маджере:
— Она умерла?
— Она не умерла, потому что не может умереть. — Маджере посмотрел на них, на всех по очереди. — Вы были слепы, но теперь-то вы видите правду.
— Мы видим, но не понимаем.
— Понимаете, — возразил Маджере. Он сложил руки на груди и устремил глаза на небосвод. — Вы просто не хотите понимать.
Он видел не звезды. Он видел их первый свет.
— Это началось в самом начале времен, — сказал Бог-богомол. — И началось с радости. — Он глубоко вздохнул. — И вот теперь, из-за того что я молчал, все могло закончиться горьким сожалением.
— Объясни, о чем ты говоришь, Маджере! — зарычал Саргоннас. — У нас нет времени выслушивать твою болтовню!
Маджере перевел взгляд с начала времен на нынешний момент. Взглянул на собратьев.
— Вам не требуются объяснения. Вы и сами все видите. Она Бог. Бог, который не подозревает о том, что является Богом. Она Бог, которого обманула Такхизис, заставив верить, будто бы она смертная.
— Бог Тьмы! — в волнении вскрикнул Саргоннас.
Маджере выдержал паузу. Когда он заговорил, голос его был преисполнен печали.
— Такхизис обманом заставила ее служить Тьме. Но она является… или являлась… Богом Света.
