Драконы зимней ночи

тому времени еще не минует юность?..

– Мне и себя самого доводилось об этом спрашивать, Эльхана, – сказал Танис, с болью вспомнив о Китиаре. – И я понял одно: если мы отказываемся от дарованной нам любви, если мы отвергаем ее из боязни будущих потерь – это значит, что тем самым мы опустошаем свои жизни и обрекаем себя на еще горшие утраты…

– Когда мы впервые встретились с тобой, Танис Полуэльф, я все думала – и почему это твои спутники так охотно следуют за тобой, – тихо проговорила Эльхана. – Теперь я, кажется, понимаю… Я обдумаю твои слова, Танис. А теперь прощай – прощай до тех пор, когда будет завершено твое странствие.

– Прощай, Эльхана, – ответил Танис и взял ее протянутую руку. Больше им нечего было сказать друг другу. И он, повернувшись, зашагал прочь.

И думал, шагая: если я такой мудрый, что же я в своей-то собственной жизни никак не могу разобраться?!

Друзья поджидали Таниса на краю чащи. Какое-то время они молча стояли все вместе, никак не решаясь войти в зловещие леса Сильванести. Они знали, что зло было изгнано, но перспектива не радовала никого. Тем не менее выбора у них не было. Знакомое ощущение необходимости спешки гнало их вперед. Они знали, что ни в коем случае не должны были опоздать. Но куда, почему?.. Неизвестно.

– Пошли, братец, – сказал наконец Рейстлин. И первым двинулся в лес, освещая себе путь бледным огоньком Посоха Мага. Карамон со вздохом последовал за братом. За ними потянулись и остальные, и только Танис еще раз оглянулся назад.

Сегодня им не придется любоваться лунами: над Сильванести висела тяжкая, непроницаемая тьма, как будто сама земля скорбела о кончине Лорака. Эльхана все еще стояла в дверях Звездной Башни, и Башня, столетиями вбиравшая лунный свет, слабо мерцала. Лицо Эльханы белело в темноте, словно видение серебряного светила. Танису почудилось движение, и верно – Эльхана вскинула руку. Что-то вспыхнуло чистым, белым светом у нее на ладони: Камень-Звезда!

И все, и больше ничего не было видно…

ПРОЛОГ

…Повесть о том, как наши герои пробрались в замок Ледяной Стены и там одержали победу над Феал-хасом, злокозненным Повелителем Драконов, стала легендой племени ледовых варваров, населяющих тамошние пустыни. И говорят, что и по сей день, долгими зимними вечерами, когда наступает пора вспоминать героические деяния, деревенский жрец порою берет слово, и в который раз звучит Песнь о Ледовом Страннике…

ПЕСНЬ О ЛЕДОВОМ СТРАННИКЕ

Это я привел их назад.
Я – Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь.
Снега за снегами ложатся в морщины, льда.
Холодное солнце кровоточит белизной,
Невыносимой для глаз.
И если я замолчу,
Белый снег забвения укроет след храбрецов,
И неспетая песнь навсегда отзвучит во льдах,
Словно пар дыхания, стынущего на морозе,
Инеем опадающего в сугробы.

Семеро их явилось из теплой страны.
Я – Раггарт. Я привел их назад:
Четверых воинов с Севера,
Златокудрую эльфийку Лорану,
Гнома, жителя каменных гор,
И кендера, легкого, как птица, в кости.
С мечами в руках прошли они подземельем
Неприступного замка.

Зорко стерегла его грозная стража.
Накалились жала мечей,
Рассекая жилы и кости,
Проливая горячую алую кровь
На вековые льды.
Вновь и вновь свистели мечи
Над головами ледовых медведей, и минотавров,
И когтистых тварей, неведомых подлунному миру.
Шли витязи сквозь безумие битвы,
И морозный пар окутывал их следы.

А в самом сердце черного замка
Их ждал Феал-хас – государь волков и драконов,
Одетый в доспехи, сотканные из белизны,
Пролитой холодным солнцем на льды,
И с ним его волки, лютые убийцы детей,
Привыкшие к человечине.
Со всех сторон блестят ножи и клыки
Зверей, жаждущих порадовать господина.

Эран первым вырвался из кольца,
Метнулся к горлу Феал-хаса
И пал растерзанным в клочья.
Это был великий охотник.
А за ним отважный Бриан
Напоролся на меч владыки волков
И ушел в страну вечного лета.
Кольцо морозных клинков сковало холодом всех,
Кроме Лораны.
Для нее уже не было ни страха, ни самой смерти:
Лишь солнце, жарко плавящееся на закате.
Ледовый Странник вспыхнул в ее руке.
И над спинами волчьих стай, над телами убитых
Просвистел ледяной клинок, возвещая смертную тьму,
И скатилась голова владыки волков,
И в ужасе смолкли его мохнатые слуги.

О чем еще вам поведать?
Мы уничтожили кладки драконьих яиц,
Чреватые зловещим потомством.
Подземельями, по колено в помете и чешуе,
Прошли мы в сокровищницу.
Там сине-белыми бликами играло Око Дракона
И билось во тьме, как неугасимое сердце.
Я нес его, когда мы уходили оттуда.
Кровь застывала в тоннелях потеками бурого льда.
Неисповедимая ноша сгибала плечи героев:
Теперь их было лишь пятеро.
Молча шагали юные рыцари,
А последним шел кендер с оттопыренными карманами.
Я – Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь.
Это я привел их назад.

КНИГА ВТОРАЯ

1. ПРОЧЬ ОТ ЛЕДЯНОЙ СТЕНЫ

Старый гном лежал при смерти.

Руки и ноги отказывались повиноваться ему, а кишки в животе, казалось, извивались, как змеи. Волнами подкатывала дурнота. Он не мог даже голову оторвать от подушки – лишь смотрел и смотрел на масляную лампу, медленно качавшуюся под потолком. Свет ее постепенно меркнул. Вот оно, думалось гному. Вот он, конец. Тьма уже заволакивает мои глаза…

Слуха его коснулся какой-то звук: деревянные половицы негромко поскрипывали, как если бы кто-то осторожно подкрадывался к его ложу. Собрав последние силы. Флинт повернул голову и прохрипел:

– Кто здесь?

– Тассельхоф, – прошептал заботливый голос. Флинт с тяжким вздохом протянул узловатую руку, и она тотчас оказалась в ладошках Таса.

– Мальчик мой… как хорошо, что ты зашел со мной попрощаться, – слабым голосом выговорил гном. – Я умираю, малыш. Я ухожу в объятья Реоркса…

– Куда? – не расслышав, наклонился Тас.

– Ре-ор-кс, – раздраженно повторил гном. – В объятья Реоркса…

– Да нет же, мы едем совсем не туда, – сказал Тас. – Мы плывем на Санкрист. Или ты, может, гостиницу какую-то имеешь в виду? «Объятья Реоркса»? Хм-м! Надо будет спросить Стурма…

– Реоркс – это великий Бог Гномов, дурья твоя башка! – рявкнул Флинт.

– Так вот ты о каком Реорксе! – после минутного замешательства догадался Тас.

– Вот что, мальчик, – сказал Флинт, заставляя себя успокоиться: еще не хватало, уходя из этого мира, оставлять кого-то обиженным. – Вот что, мальчик, я завещаю тебе свой шлем… Тот самый, что ты принес мне в Кзак Цароте. С султанчиком из гривы грифона…

– В самом деле? – Великодушие гнома явно произвело на кендера впечатление. – Как это мило с твоей стороны, Флинт. Погоди, но как же ты сам будешь без шлема?

– Там, куда я ухожу, мне уже не понадобится шлем…

– Это на Санкристе-то? – усомнился Тас. – А Дерек говорит.