Братья по оружию
(
Книга 1
Меня не интересует твоё имя, Красный. Я не собираюсь его узнавать. Вот когда ты выживешь в своих первых трёх боях, может быть, тогда я поинтересуюсь им. Но не раньше. Бывало, я запоминал все имена и просто тратил время впустую. Только свяжешься с сосунком, а он умирает прямо у тебя на руках. Зачем забивать голову глупыми и ненужными знаниями?
1
Туман окутывал Вайретскую Башню Высшего Волшебства, мокнущую под затяжным мелким дождём, капельки воды мерцали, отражаясь в оконных стёклах. Светало. Дождь барабанил по толстым каменным карнизам и стекал дальше, по чёрным обсидиановым стенам Башни, разливаясь лужами на внутреннем дворе. Посреди него стояли, готовые немедленно отправиться в путь, ослица и две лошади, навьюченные седельными сумками и походными одеялами.
Ослица стояла, грустно понурив голову с поникшими ушами. Она была избалованным животным, больше всего любящим хороший овёс, чистое стойло и неспешную рысцу по солнечной дороге. Дженни понятия не имела, по каким причинам её хозяину пришло в голову путешествовать именно в этот дождливый день, но отчаянно сопротивлялась всем попыткам вывести её из стойла. Здоровяку, который попытался это сделать первым, теперь долго ещё придётся лечить укушенное бедро.
Возможно, ослице так бы и удалось остаться в тёплом уюте стойла, но она пала жертвой уловки, подлого обмана со стороны огромного человека. Внезапно до её ноздрей донёсся тонкий аромат морковки, чарующий запах яблок, и, не в силах побороть искушение, Дженни двинулась к ним… И вот теперь она мокнет под дождём, несчастная и обманутая, но полная желания отомстить большому человеку, заставить всех людей страдать так же.
Пар-Салиан, глава Конклава Магов и хозяин Вайретской Башни, внимательно разглядывал ослицу из окна с высоты своей комнаты в Северной Башне. Он видел, как раздражённо дёргаются у Дженни уши, когда Карамон Маджере стегает её по задней ноге, одновременно изо всех сил стараясь надёжно прикрепить груз к седлу животного. Опасный знак. Но Карамон, уже пострадавший сегодня от коварной ослицы, был начеку. Сразу заприметив тревожное подёргивание ушей, он мгновенно понял, что сейчас произойдёт. Дёрнувшись в сторону, Карамон сумел увернуться от копыта Дженни. Миролюбиво похлопав её по шее, силач достал из кармана очередное яблоко и предложил ей в знак примирения, но та лишь ещё ниже опустила голову, не приняв подарка. На взгляд Пар-Салиана, а он разбирался в повадках ослов, хотя не многие этому верили, злобная тварь на данный момент рассматривала новую возможность сопротивления, а именно начать кататься по земле.
Блаженно не догадываясь, что вся его с таким трудом навьюченная поклажа находится на волоске от того, чтоб быть сброшенной и раскатанной в блин среди глубоких луж двора, Карамон повернулся и начал проверять упряжь лошадей. В отличие от ослицы кони, наоборот, были рады вырваться на свободу из заключения и скуки конюшни, мечтая размять затёкшие мускулы лёгкой рысью, проскакать по новым дорогам, вдыхая встречный ветер. Они нетерпеливо поигрывали мускулами, выдыхали пар и громко отфыркивались под дождём, гарцуя на каменных плитах. То одна, то другая лошадь поднимала голову и жадно поглядывала на открытые ворота Башни и дорогу, убегающую за ними.
Пар-Салиан тоже посматривал на расстилавшуюся перед ним дорогу. Он смотрел на неё и видел многие вещи так ясно, как никто на Кринне, наверное, не мог. Видел на ней много испытаний и много мук, видел великую опасность. Но видел и надежду, хотя её отблеск был слаб и не ровно дрожал во тьме, как свет, отброшенный кристаллом с верхушки посоха совсем юного мага. Пар- Салиан купил эту надежду, купил, не торгуясь, за ужасную цену, но в настоящий момент она была единственным, что можно противопоставить надвигающимся опасностям. «Несмотря ни на что, я должен верить, — подумал маг. — Верить в Богов, верить в себя, а главное, верить в того избранного, который теперь станет моей надеждой, моим боевым мечом…»
А его «боевой меч» в это время стоял во дворе с несчастным видом, судорожно кашляя и дрожа под дождём. Замерзая, он уже некоторое время наблюдал, как прихрамывающий на укушенную ногу брат крутится возле лошадей, готовя их к отправлению. И если сравнивать его е братом, то, скорее всего, он будет походить на дешёвый клинок, незакаленный и ломкий, такой, который сломается при первом же ударе.
Но Пар-Салиан знал гораздо больше об этом «клинке», гораздо больше, чем, возможно, знал сам «клинок». Пар-Салиану было ведомо, что железо, из которого выкована душа молодого мага, закалено страшнейшим огнём и отпущено в крови. Молот судьбы придал ему форму и охладил его в слезах мага, создав самую прекрасную сталь из доселе созданных, крепкую и острую. Пар- Салиан сотворил изумительное оружие, но, как и любое оружие, оно могло быть применено не только для добра, но и для зла. Им можно было защищать слабых и невинных, а можно было убивать их. Маг не знал, в какую сторону повернётся смертоносное острие, и очень сомневался, что сам меч знает это.
Тем временем юный маг, теперь уже носивший красную мантию, хотя без украшений и из простой домотканой материи, поскольку у него просто не было денег, чтоб купить что-нибудь лучше, наконец, нашёл себе хоть какое-то укрытие от проливного дождя. Он забился под огромный розовый куст, росший у стен Башни; его тонкие плечи сотрясались, когда он надрывно кашлял в носовой платок. И каждый раз, едва раздавался кашель, огромный и могучий брат юного мага прекращал свою работу, с тревогой следя за своим хилым братом-близнецом. Пар-Салиан видел, как юноша в такие моменты раздражённо напрягается, и без труда читал по его губам краткие приказы брату оставить его в покое и продолжать заниматься своим делом. Казалось, голос юного мага звучит прямо у него в ушах.
Другой человек суетливо выбежал во двор, успев появиться как раз во время, чтобы помешать коварной ослице привести свой план в исполнение и сбросить груз. Хорошо и опрятно одетый, чуть щеголеватый мужчина средних лет, закутанный в длинный серый плащ, но только для того, чтобы уберечь белые одежды мага от дорожной грязи.
Антимодес был последним, долгожданным спутником. Окружавшая его весёлая и беззаботная аура, казалось, могла без следа рассеять дождливый сумрак дня. Он сразу же упрекнул упрямую ослицу за её поведение, при этом непрерывно гладя её уши и лаская холку, и тут же острым глазом заметил слабое место в узлах поклажи Карамона, о чём немедленно и сообщил большему из близнецов, подкрепляя свои слова быстрой жестикуляцией.
Пар-Салиан не мог слышать того, что архимаг говорит Карамону, но улыбнулся от одного вида этой сценки. Антимодес был старым другом, наставником и кредитором юного мага. Он поднял голову и стал пристально всматриваться в Северную Башню, туда, откуда с высоты за ними наблюдал Пар-Салиан. И хотя Антимодес, конечно, не мог заметить главу Конклава в его комнате, но, прекрасно зная его характер, был уверен, что маг сейчас наблюдает за ними. И потому он хмурился и делал сердитое лицо, изо всех сил стараясь показать Пар-Салиану, как недоволен и раздражён. Дождь и туман были, без сомнения, делом рук главы Конклава. Пар-Салиан, конечно, контролировал погоду вокруг Башни Высшего Волшебства и мог бы устроить своим гостям путешествие под весёлым весенним солнышком, а особенно постараться — для своего избранного.
Но, по правде говоря, Антимодес не так уж и беспокоился насчёт сырости и ненастья. Это была всего лишь его хитрая отговорка перед самим собой. Реальной же причиной ярости Антимодеса были те пути, которыми Пар-Салиан заставил проходить молодого мага Испытание в Башне Высшего Волшебства. Антимодес был настолько взбешён этим, что, казалось, тень грозовых туч закрыла безоблачное небо их старой дружбы с Пар-Салианом.
Дождём, беспрерывно идущим над Башней, маг словно говорил ему: «Я понимаю твоё беспокойство, друг мой, но мы не можем прожить все дни нашей жизни под чистым небом и ласковым солнцем. Розовый куст, чтобы вырасти, нуждается в дожде так же, как и в солнце. И весь этот мрак, и тоскливый сумрак, друг мой, ничто, слышишь, ничто по сравнению с той тьмой, что приближается к нам!»
Антимодес даже затряс головой, словно ворчливые слова старого
