— Да, ты прав. Дело не в титуле Имперского Стратега. — Ее лицо залила смертельная бледность. — Теперь вожделенным призом становится трон Императора!
Рядом с Хокану остановился сутулый седовласый старец, локтями проложивший себе путь через толпу. Инкомо выглядел более взъерошенным, ссохшимся и морщинистым, чем был в памяти Мары. Свалившаяся на страну беда и его застала врасплох.
— Но у Императора не было сына-наследника, — вступил в разговор старый советник.
Сарик быстро возразил:
— Девяносто вторым императором Цурануани станет тот, кто получит руку Джехильи, старшей дочери Ичиндара! Девочка двенадцати лет от роду — наследница престола. Любой из сотни царственных кузенов, который сумеет привести войско для штурма стен императорского дворца, может предпринять попытку заполучить ее в жены.
— Джиро!.. — ахнула Мара. — Это же блестящий ход! Для чего же еще он в такой тайне изучал и строил осадные машины! Должно быть, именно таков его замысел, который он лелеял с самого начала.
Это значило, что ее дети сейчас не просто подвергаются опасности; над ними нависла смертельная угроза. Если войско Анасати ворвется в императорский дворец, то под ударом может оказаться любой ребенок, связанный узами кровного родства с покойным Императором.
Словно прочитав мысли Мары, Сарик воскликнул:
— Боги!.. Джастин!
Мара сумела совладать с паникой. Даже ее высочайший ранг сейчас работал против нее: будучи Слугой Империи, она формально признавалась членом семьи Ичиндара. По закону и по традиции ее сын считался отпрыском монаршего рода. На ее потомство распространялись все привилегии, связанные с подобным родством, но мало этого, Джастин получал право на трон в качестве племянника Императора и его ближайшего родственника мужского пола.
Джиро с удовольствием прикончил бы и Джастина, и Касуму, считая, что кровная вражда между ним и Акомой вполне оправдывает такое деяние; однако теперь, когда впереди возник заманчивый призрак трона, он будет вдвойне неумолим в своем стремлении увидеть Джаетина мертвым. Да и любой другой искатель руки Джехильи не будет склонен проявлять милосердие к сопернику. Джастин всего лишь мальчик, и «несчастный случай» со смертельным исход легко может произойти во время войны.
Мара поборола яростное желание выкрикнуть в лицо богам все известные ей проклятия за такой поворот судьбы. Осмелившись пойти против Ассамблеи, она все-таки рассчитывала на то, что эдикт магов будет удерживать Джиро на достаточном расстоянии. Однако трагическое убийство не просто бросило ее детей в мутный водоворот политики, но хуже того — они оказались в самом средоточии темных страстей!
Хокану понимал всю меру опасности; об этом красноречиво свидетельствовали его глаза, но выразить вслух общие страхи решился только Инкомо:
— Одним ударом враги могут оставить без наследников и Акому, и Шиндзаваи.
Мара спохватилась, вспомнив, что нельзя обсуждать такие важные дела на пристани, в присутствии целого войска. Она повиновалась незаметному для других жесту мужа и проследовала через плотную толпу воинов к главному дворцу. Ровным тоном она заметила:
— Я вижу, вы уже призвали к оружию весь местный гарнизон. Ради наших детей мы должны также отправить к союзникам и вассалам гонцов с приказом готовиться к войне.
Хокану поддержал ее, когда ей надо было переступить через порог; чудом было уже то, что руки у него не дрожали. Он не стал тратить время на возражения и объяснять, что всеобщий сбор наверняка вызовет ответные враждебные действия со стороны Ассамблеи, но холодно распорядился:
— Инкомо, проследи, чтобы это было исполнено. Отправь самых быстроногих наших вестников, и притом достаточно преданных, чтобы выполнить поручение, пусть даже ценой собственной жизни. — Затем он обратился к Маре:
— Пока тебя не было, я учредил цепочку вестников для связи между здешней усадьбой и поместьем Шиндзаваи. Мне помогал Аракаси, хотя он не одобрял этот замысел. Приходилось устраивать все в большой спешке, и потребовалось участие многих людей, но нужно было добиться, чтобы послания доставлялись без задержек. Мой кузен Девакаи уже доставил нам достаточно трудностей, и я не удивлюсь, если он начнет действовать в качестве союзника Джиро.
Инкомо поспешил к выходу; худые колени старого советника цеплялись за полы его церемониального наряда. Мара жестом велела Сарику и Люджану остаться: предстояло держать совет. Заметив, что Камлио, все время державшаяся позади хозяйки, выглядит совсем растерянной, Мара ей также дала понять, что она и дальше должна находиться близ властительницы.
Потом ее мысли вернулись к делам насущным, потому что Хокану сказал:
— Наши сторонники выступят в поход ускоренным маршем. На некоторое время мы сможем укрыть часть своих отрядов под знаменами союзников, но вряд ли надолго. Да будет над нами улыбка богов и да пошлют они хаос и пыль, чтобы запорошить глаза Всемогущим! Какое облегчение — знать, что настал конец этому бездействию! — Его глаза сузились. — Господин Анасати слишком долго избегал возмездия за убийство моего отца. — Потом, помедлив, он привлек к себе Мару более крепким и более долгим объятием, чем то, которым был вынужден ограничиться на людях. — Милая моя, какое ужасное возвращение домой. Ты предприняла путешествие в Турил, чтобы предотвратить ужасы войны, а по возвращении узнаешь, что Игра Совета снова вовлекает Империю в кровопролитие.
Он взглянул ей в лицо и помолчал; деликатность не позволяла ему приступить к расспросам об успехе ее миссии.
Мара угадывала смысл незаданных вопросов, и среди них вопроса о том, почему она — к его радостному изумлению — больше не ставит ему в вину разочарование при рождении Касумы. Она была на волосок от смерти, и это испытание заставило ее многое оценить по- другому. И она чуть слышным шепотом начала с того, что было важнее всего:
— Мне сообщили секрет, который я должна была бы с самого начала узнать от тебя. — Ее губы сложились в слабую печальную улыбку. — Я знаю, что больше не смогу иметь детей. Пусть это не будет препятствием к тому, чтобы ты произвел на свет сына, о котором всегда мечтал.
Брови Хокану протестующе поднялись: во-первых, из-за кажущегося безразличия, с которым она сказала это, а во-вторых, потому, что она пренебрегла более важным предметом обсуждения — ее путешествием. Однако, прежде чем он успел что-то сказать до этому поводу, Мара добавила:
— Супруг мой, мне показали чудеса. Но мы должны потолковать об этом попозже — и наедине. — Она погладила мужа по щеке, поцеловала, а потом, все еще с любовью глядя на него и не отводя глаз, спросила уже совсем иным, требовательным тоном:
— От Аракаси приходили какие-нибудь послания?
— За время твоего отсутствия — целая дюжина. Последнее сообщение поступило вчера.
Руки, обвивавшие ее талию, напряглись, словно он боялся, что неотложные заботы, завладев ее вниманием, могут их разлучить.
Обратясь к Сарику, Мара распорядилась:
— Передай по сети Аракаси, что он мне нужен здесь, и как можно скорее.
Властительница обернулась, и ей бросилось в глаза странное
