— Договор уже нарушен, — выпалила она. — Не твоими соплеменниками, добрая королева. Мною. — Молчание оставалось непроницаемым, словно глухота. Проглотив страх, Мара продолжала:
— Это я нарушила договор, который, если здраво рассудить, был несправедливым. Я побывала в Чаккахе и там беседовала с твоими сородичами, живущими, как им велит природа, — свободными и не в подземных норах. После долгих раздумий, высокочтимая королева, я взяла на себя смелость принять решение, равно благоприятное для обоих наших народов. Я рискнула просить о союзе и привезла с собой в Империю двух магов чо-джайнов, которых отрядили вам в помощь. — Бездна молчания стала еще более зловещей. Маре казалось, что на нее тяжким грузом давит невысказанное осуждение. — Эти маги поселились в заброшенном туннеле улья близ моей усадьбы. Ассамблея не станет разбираться, причастны ли к их сокрытию твои родичи. Всех чо-джайнов объявят заговорщиками. Стало быть, договор уже нарушен — по моему разумению, ради Блага Империи. Чо-джайны не должны оставаться в стороне от этой борьбы — им нужно обрести положенную по закону свободу.
После гнетущего раздумья королева спросила:
— Ты все сказала?
— Больше мне нечего добавить, — поклонилась Мара.
Королева со свистом выдохнула воздух, пару раз качнулась взад- вперед и, блеснув глазами, всей тяжестью опустилась на свою насыпь.
— Госпожа, не жди от нас помощи.
— Что? — вырвалось у Мары, прежде чем она успела прикусить язык. Ей пришлось искупить эту оплошность еще одним низким поклоном, который уже граничил с раболепием. — Условия договора нарушены. Разве ты не воспользуешься этой возможностью, чтобы вернуть вашу свободу и восстановить справедливость?
Королева чо-джайнов выглядела опечаленной.
— Госпожа, мы не можем пойти на это. Мы дали слово. Нарушение договора — твое деяние, твое вероломство. Ты плохо знаешь наши обычаи. Нам нельзя отступать от клятвы.
Мара не ожидала такого поворота. Обмирая от ужаса, она выдавила:
— Не понимаю.
— Только люди нарушают обещания, — без тени упрека пояснила королева.
Мара не сразу сумела разобраться в услышанном.
— Насколько мне известно, твои соплеменники не забывают прошлого, — недоуменно произнесла она.
Королева с готовностью уточнила:
— Данное нами слово не нарушается. Потому-то люди на протяжении многих лет одерживали над нами верх. Любая война заканчивалась договором, который мы, по природе своей, неукоснительно соблюдали. А людям неведомы внутренние запреты. Они сплошь и рядом жертвуют честью — и не умирают. Мы наблюдаем их странные нравы, но сами не можем…
— Это равносильно смерти! — Мару поразила неожиданная догадка. — Ты хочешь сказать, что, нарушив обещание, вы не сможете дальше жить?
Королева утвердительно кивнула:
— Именно так. Мы связаны данной клятвой, она неразрывно соединяет нас с памятью улья, на которой держится наше благополучие и вся наша жизнь. Для нас обещание — что для людей стены и цепи. Нет, гораздо больше. Если мы восстанем против этих оков, на улей обрушится безумие, а за ним — смерть, ибо мы перестанем принимать пищу, размножаться и защищаться. У нас думать — значит действовать, а действовать — значит думать. В вашем языке нет слов для выражения этих неразрывных понятий.
У Мары подогнулись колени. Она осела на голую землю; только доспехи скрипнули в тишине. Никогда еще в ее голосе не звучала такая униженность:
— Но я не знала…
Королева даже не пыталась ее ободрить:
— Так говорят все люди, которые в конце концов осознают свое заблуждение. Впрочем, это ничего не меняет. Ты не приносила клятву соблюдать условия договора о Запретном. Тебе не дано нарушить то, что тебя не связывает. Нарушить древний обет могут только чо- джайны да Ассамблея.
Мара проклинала свою гордыню и суетность. Она возомнила, что отличается от других властителей; она решила, что знает все о своих друзьях чо-джайнах, и навлекла на них неслыханную жестокость.
Совет Чаккахи понадеялся на нее — и, по всей видимости, напрасно. Она содрогнулась от мысли, что со временем маги, которых она уговорила приехать в Империю, неизбежно узнают о ее роковой ошибке.
Сколько раз Ичиндар, будучи у власти, страдал от своих человеческих слабостей, когда они становились причиной несчастий для его подданных? Мара сжалась от стыда. А ведь она мечтала увидеть своего сына на золотом троне — ей казалось, это спасет ему жизнь.
Как же она оказалась близорука, если собиралась возложить бремя ответственности, непосильной даже для нее самой, на хрупкие детские плечи!
— Маги будут вам мстить, — промолвила она после длительного молчания и робко взглянула на королеву. — Что вы станете делать?
Исполинская правительница осмотрела ее с каким-то странным выражением.
— Некоторые из нас умрут, — ответила она с безыскусной прямотой, свойственной ее племени. Этот улей погибнет первым, поскольку здесь тебя укрыли и выслушали.
— А разве нельзя отсюда сбежать? — Мара надеялась услышать хоть одно слово надежды или ободрения, убедиться, что не все еще потеряно для этих существ, чью дружбу она пронесла через трудности и невзгоды.
Королева согнула переднюю конечность, столь похожую на человеческую руку,
— видимо, у чо-джайнов это было равносильно пожатию плечами.
— Я и так нахожусь в самой глубокой пещере этого улья. Меня нельзя переместить ни в какое другое место. Как только королева начинает откладывать яйца, она теряет способность двигаться. По крайней мере, здесь я продержусь до последнего. Ваши Всемогущие могут уничтожить мое тело, но разум улья сохранит мою память. Наш разум попадет под защиту другого улья; как только вылупится новая королева, разум возродится вместе с нею.
Весьма слабое утешение: остаться в памяти на веки вечные. Но она опасалась худшего: чо-джайнам, которые жили в Империи пленниками, грозило полное истребление, не оставляющее даже памяти. Как тут было не вспомнить, с каким доверием отнесся к ней Совет Чаккахи. Мара едва сдерживала рыдания. Но ей не пришлось долго сокрушаться о своей виновности и предаваться дурным предчувствиям. Королева склонила голову набок, словно прислушиваясь.
Правительница и ее подданные обменялись пронзительным отрывистым жужжанием. Потом, они умолкли как по команде. Работники и воины вышли, а королева сделала какой-то жест гостье.
— Что случилось? — спросила Мара, страшась услышать ответ.
— Прибыли Всемогущие, — сказала королева. — Тридцать посланников окружили вход в мой улей. Нас ложно обвинили в нарушении клятвы. Теперь они требуют твоей выдачи.
