кокон родного воздуха, который они сами создают. Днем они натыкаются на моряков Баффина. Они — такие же безумцы, не имеющие цели, как и люди, которых убивают. Они не принадлежат этому миру.
Старик жестом обвел опустевшую деревню, скрипящую шелуху.
— И вы еще сомневаетесь? Они до сих пор пытаются изменить наш воздух, чтобы дышать… — он вздрогнул. — И это — только начало. Они перекроят всю Землю, дай им волю. Поднимайте Железное ущелье, Хорнрак. А я еду в столицу. Не задерживайте меня!
Хорнрак не выпускал его стремя. Надо было что-то сказать, но все, что ему пришло в голову это…
— Один вопрос — насчет Эльстата Фальтора. На склоне он пытался меня прикончить.
— Это было невыносимо, — проговорил Фальтор, мотая головой. Он тихо подошел сзади, баан в его руке казался живым существом. — Я был сам не свой.
Гробец, затянув последний ремень, попытался отвести смертоносный клинок — ради безопасности самого Фальтора.
— Полегче, старина.
Через миг они уже катались по дороге, сцепившись и осыпая друг друга самой черной бранью. Наконец Рожденный заново вырвался и снова поднялся на ноги.
— Слезайте с коня и объясните, что здесь творится. Будь я неладен, по этому хребту марширует целый взвод гигантских тараканов! — он ткнул куда-то пальцем, но не в сторону хребта, а туда, где, отплевываясь и прижимая ладонь к лицу, на четвереньках ползал карлик. — Или это плод моего больного воображения?
Фальтор передернул плечами, смущенно улыбнулся и отошел в сторону. Фей Гласе очнулась и жестко посмотрела на него. Потом, опасливо косясь на карлика, слезла с лошади… И внезапно оба запели:
Потрясенный, Хорнрак наблюдал за ними.
…Когда он среди ночи бежал по Высокому Городу, как истекающий кровью король, обливаясь холодным потом и надеясь, что никто его не заметит; когда во дворце вполголоса бормотал себе под нос девять имен своего Дома, длинные, похожие на алхимические заклинания, и надеялся, что никто не услышит — все слышали, все знали, кроме него самого. Эльстат Фальтор… Могучее течение прошлого сносило его.
— Когда мы встретились в первый раз, — промолвил Целлар, — он часто говорил со мной о своих воспоминаниях. Они представлялись ему неким скрытым потоком, а сам он сидел на берегу и смотрел на воду. И что-то парило над ним, как стрекоза, в момент его пробуждения в пустыне Кнарра.
Он вздохнул.
— Кого он убивал там, в лабиринте? Мы с вами ничего не видели. Но это ускорило наступление неизбежного. Скоро он будет так же безумен, как женщина. Она поможет ему. А вы должны помочь им обоим. Вот почему я пытаюсь вас убедить…
— Я сам до всего дошел, старик.
— Будь что будет.
— Что я должен делать?
— Заслужи то, что тебе дали, — вмешался Гробец; похоже, он имел в виду меч. — Как я понимаю, больше тебе ничего не заплатят.
Карлик был не в духе. Он вытер запястьем рябой дряблый нос, чтобы показать, что обо всем этом он думает, и решительно нахлобучил свою промокшую кожаную шляпу.
— Тебя не убедили, а купили, — бросил он с безжалостной усмешкой. — До скорого, Хорнрак…
Он вскарабкался в седло и добавил:
— Мы пересечем Пустошь и вернемся в Дуириниш. Самая короткая дорожка, если тебя не воротит от мест былых сражений и древних ящериц. А оттуда в Вирикониум. Целлар боится Знака Саранчи. Он боится за королеву. На самом деле он сам толком не знает, чего боится.
Карлик огляделся, точно ожидал дождя.
— Вот этого я и боюсь. И все-таки… смею заметить, в ближайшее время нам будет кому поотрывать бошки. Ну как, позаботишься об наших несчастненьких?
И он принялся энергично колотить своего пони пятками — испуганный бурей, тот не соглашался тронуться с места.
Гробец уже почти скрылся из виду… и вдруг замер. На миг пони и его маленький всадник словно превратились в странное кряжистое существо, над головой которого, точно вымпел, злобно изогнулось энерголезвие секиры.
— И не говори, что я тебя не люблю!
Прежде чем пони отвернул голову, его глаза сверкнули мертвым зеленым светом. Целлар нетерпеливо ждал, глядя куда-то на юго-запад.
— Поднимайте Железное ущелье! — долетел сквозь бурю чуть слышный крик. Никого из них Хорнрак больше никогда не видел.
пели потусторонними голосами двое безумцев.
Буря крепчала. Хорнрак был один. Даже призрак Бенедикта Посеманли, достигнув своей цели — по крайней мере частично — растаял, как свечка. На опустевшую деревню спустился вечер… который с таким же успехом мог оказаться полднем. С сумрачного неба сыпала снежная крупа. Снег заметал высохшие трупы и пустые комнаты, собирался с наветренной стороны на карнизах. Время от времени ветер с Сердца Пустоши подмешивал к нему пару пригоршней старого льда и швырял на улицу, точно грязный стеклярус.
Хорнрак потер загривок. Угораздило же до такого дожить! Мало того, что потащился на этот треклятый север с двумя сумасшедшими. Так теперь еще и третьего искать на свою голову! И никто не спросит, хочешь ты этого или нет!
Ладно, сперва — Железное ущелье. А потом — на юг вдоль побережья… Другого пути Хорнрак не знал. Берег моря, такой неприветливый, с его далекими миражами и полуразрушенными утесами, теперь казался почти родным.
Потом он снова затеряется в Низком Городе. Возможно, найдет мальчика. И прикончит этого гребаного карлика, если когда-нибудь представится возможность…
Все это время на краю его сознания, точно личинки на краю блюда, копошились странные мысли — не свои, чужие. Там, у обрыва на Эгдонских скалах, это шевеление было почти незаметным, упорным… и слишком далеким, чтобы превратиться в пытку, но слишком близким, чтобы чувствовать себя спокойно. Внезапно Хорнрака охватил страх. А что, если эти твари опустятся с неба и обнаружат его среди мертвых сородичей? Какую пытку они придумают для него? Как бы то ни было, но их мысли в голове… это
