Я одевался более тщательно, чем обычно. При этом я думал о том, как Верити поспешно сменил рубашку для Кетриккен. Как мог он быть таким слепцом по отношению к ней? А я к Молли? Что еще она делала ради нас, чего я так никогда и не понял? Мое страдание вернулось и стало сильнее, чем когда-либо. Сегодня. Сегодня, когда Шрюд отпустит меня. Я не могу позволить ей продолжать это самопожертвование. Но на данный момент я мог только выкинуть все это из головы. Я завязал волосы в хвост воина – чувствовал, что теперь полностью заслужил эту прическу, – и расправил свой синий камзол. Он немного жал в плечах, как и вся моя одежда в последнее время. Я вышел из комнаты.
В коридоре у покоев короля Шрюда я встретил Верити под руку с Кетриккен. Никогда прежде я не видел их такими. Внезапно передо мной предстали будущий король и его королева. Верити был одет в длинную официальную мантию цвета темной лесной зелени. Вышитая кайма из стилизованных оленей украшала рукава и подол. На голове у него был серебряный обруч с синим камнем – знак будущего короля. Я давно не видел на нем этой одежды. Кетриккен была одета в уже знакомое мне пурпурное и белое. Ее пурпурная мантия была очень простой, рукава короткие и широкие. Из-под них были видны другие, более узкие, белые. На ней были подаренные Верити драгоценности, ее тщательно уложенные волосы были искусно украшены сеткой из соединенных аметистами серебряных цепочек. Я резко остановился, увидев их. Лица их были серьезными. Они явно собирались повидать короля Шрюда. Я официально представился и осторожно дал Верити знать, что король Шрюд звал меня.
– Нет, – мягко возразил он, – это я позвал тебя, чтобы ты вместе со мной и Кетриккен предстал перед королем Шрюдом. Я хотел, чтобы ты был свидетелем этому.
Я испытал огромное облегчение. Значит, это не касалось Целерити.
– Свидетелем чему, мой принц? – с трудом спросил я.
Он посмотрел на меня как на слабоумного.
– Я буду просить разрешения короля отправиться на поиски Элдерлингов, чтобы найти у них помощь, в которой мы так отчаянно нуждаемся.
– О! – Мне следовало заметить тихого пажа, одетого в черное, с огромной охапкой свитков и таблиц. Лицо мальчика было белым и застывшим. Я готов был поспорить, что он никогда раньше не делал для Верити ничего более официального, чем чистка ботинок. Розмэри, одетая в цвета Кетриккен, напоминала мне вычищенный бело-розовый турнепс. Я улыбнулся ей, но она серьезно встретила мой взгляд.
Без предисловий Верити один раз стукнул в дверь короля Шрюда.
– Минутку, – раздался голос. Голос Волзеда. Он приоткрыл дверь, выглянул, потом понял, что пытается не впустить Верити. Мгновение или два он явно колебался, потом широко распахнул дверь. – Сир, – сказал он дрожащим голосом, – я не ждал вас. То есть я не был информирован, что король собирался...
– Ты нам не нужен. Можешь идти. – Обычно Верити даже пажей не отпускал так холодно.
– Но... Я могу понадобиться королю... – Его взгляд дико метался по сторонам. Он чего-то боялся.
Глаза Верити сузились.
– Если так случится, я прослежу, чтобы тебя позвали. В сущности, можешь ждать. Только снаружи. Будь там на случай, если я позову тебя.
После мгновенной паузы Волзед вышел за дверь и остановился около нее. Мы вошли в покои короля. Верити сам закрыл за нами дверь.
– Я не люблю этого человека, – заметил он достаточно громко для того, чтобы его можно было услышать сквозь дверь. – Он назойливо раболепен и сально подобострастен. Отвратительная смесь.
Короля в гостиной не было. Когда Верити пересек комнату, в дверях спальни Шрюда внезапно появился шут. Он вытаращил на нас глаза, ухмыльнулся во внезапном приступе веселья, а потом церемонно поклонился всем нам.
– Сир! Просыпайтесь! Как я и предсказывал, прибыли менестрели!
– Шут! – добродушно прорычал Верити. Он прошел мимо, отмахнувшись от дурашливых попыток шута поцеловать его мантию. Кетриккен подняла руку, чтобы скрыть улыбку, и последовала за мужем. Я едва не упал, потому что шут поставил мне подножку, резко вытянув вперед ногу. Я избежал ловушки, но вошел в спальню неуклюже, чуть не столкнувшись с Кетриккен. Шут ухмыльнулся, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, и прыгнул к постели Шрюда. Он поднял руку старика и погладил ее с искренней нежностью.
– Ваше величество? Ваше величество? К вам гости.
Шрюд зашевелился в постели и внезапно глубоко вздохнул.
– Что такое? Кто здесь? Верити? Раздвинь занавески, шут. Я едва вижу, кто здесь. Королева Кетриккен? Что все это значит? Фитц! В чем дело? – Голос его не был сильным, и в нем слышались брюзгливые нотки, но король выглядел лучше, чем я ожидал. Когда шут отдернул занавески над кроватью и подложил ему под спину подушки, я увидел перед собой человека, который выглядел старше, чем Чейд. Сходство между ними становилось все более заметным по мере того, как Шрюд старел. Лицо короля похудело, обнаружив ту же линию лба и скул, какая была у его незаконного брата. Глаза его были настороженными, но усталыми. Он приподнялся, чтобы взглянуть на нас.
– Ну, так в чем же дело? – спросил он, оглядывая нашу компанию.
Верити отвесил глубокий официальный поклон, и Кетриккен последовала его примеру, присев в реверансе. Я поступил так, как требовалось: опустился на одно колено и замер, низко склонив голову. И все-таки я ухитрился поднять глаза, когда Верити заговорил.
– Король Шрюд. Отец мой. Я пришел просить вашего разрешения.
– На что? – раздраженно спросил король.
Верити поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с отцом.
– Я хочу покинуть Баккип с отрядом избранных людей, чтобы попытаться пойти тем же путем, который давным-давно избрал король Вайздом. Я хочу этой же зимой отправиться в Дождливые Чащобы за Горным Королевством, чтобы найти Элдерлингов и просить их сдержать обещание, которое они дали нашему предку.
На лице Шрюда появилось недоверчивое выражение. Он приподнялся в постели и спустил ноги на пол.
– Шут, принеси вина. Фитц, встань и помоги ему. Кетриккен, дорогая, вашу руку. Помогите мне пройти к креслу и сесть у огня. Верити, принеси маленький столик от окна. Пожалуйста.
Раздав эту охапку поручений, Шрюд покончил с официальностью Верити. Кетриккен привычно помогала королю, и я почувствовал ее искреннюю нежность к старику. Шут подскочил к буфету и стал доставать бокалы, велев мне выбрать бутылку вина из небольшого запаса, который Шрюд держал в своей комнате. Бутылки были покрыты пылью, как будто до них очень давно никто не дотрагивался. Я подозрительно поинтересовался, откуда же брал вино для короля Волзед. Как я заметил, теперь, по крайней мере, комната была хорошо убрана – гораздо лучше, чем это было перед Зимним праздником. Курильницы, которые так огорчали меня, теперь холодными стояли в углу. Сегодня, по- видимому, сознание короля было ясным.
Шут помог королю облачиться в плотный шерстяной халат и, встав на колени, надел на него ночные туфли. Шрюд устроился в своем кресле у огня и поставил бокал с вином на стол рядом с собой. Постарел. Сильно постарел. Но передо мной снова сидел король, к которому я так часто приходил с докладом в юности. Внезапно мне захотелось, чтобы я один разговаривал с ним сегодня. Этот старик с острым взглядом мог бы наконец внять моим доводам по поводу женитьбы на Молли. Меня снова охватило раздражение: во всем виноват Волзед, это он привил моему королю такие привычки.
Но это было не мое время. Несмотря на свободное поведение короля, Верити и Кетриккен были натянуты, как тетивы луков. Шут и я принесли кресла, чтобы они могли сесть по обе стороны от Шрюда. Я стоял за спиной Верити и прислуживал.
– Просто расскажи мне все, – приказал король, – и Верити так и сделал.
