Было трудно найти что-то общее, потому что масштабы карт были различны. Наконец мы сошлись на том, что фрагмент, который я скопировал в городе, имеет нечто общее с дорогой, изображенной на карте Кетриккен.
Кетриккен изучала иероглифы, срисованные мной с глиняной карты.
– Я встречала такие знаки раньше, – озабоченно заметила она. – Никто уже не может их правильно прочитать. Лишь немногие до сих пор понятны. Они обычно встречаются в очень странных местах. В горах попадаются стоячие камни с такими знаками. Несколько таких камней стоят у западного края Моста Через Великую Пропасть. Никто не знает, когда они были поставлены и зачем. Считается, что некоторые из них стоят над могилами, а другие у границ.
– Вы можете прочитать хоть какие-нибудь из иероглифов? – спросил я.
– Очень немногие. Они используются в карточных играх. Одни сильнее других… – Голос ее смолк. Она внимательно изучала мой чертеж. – Ни один не совпадает в точности с теми, которые я знаю, – проговорила она наконец. Разочарование было в ее голосе. – Вот этот, по-моему, обозначает слово «камень». А других я вообще никогда не видела.
– Мне хотелось бы посмотреть город, – тихо пробормотал шут. – И дракона тоже.
Я медленно кивнул:
– Это место и это существо стоят того, чтобы посмотреть на них. Если бы Верити не кричал у меня в голове «Иди ко мне, иди ко мне», думаю, я бы тоже захотел исследовать этот город.
Я ничего не сказал им про мои сны о Молли и Чейде. Это было слишком личным.
– Захотел бы, не сомневаюсь, – согласилась Кеттл. – И ввязался в еще большие неприятности. Интересно, хватит ли его привязанности к тебе, чтобы удержать тебя на дороге и защитить от ее зова?
Я бы снова начал спрашивать, откуда она знает все это, если бы шут тихо не повторил:
– Я хотел бы посмотреть город.
– Сейчас всем надо лечь спать. Мы встанем на рассвете, чтобы завтра пройти как можно больше. Меня подбадривает мысль о том, что до Фитца Чивэла здесь был Верити, хотя я и полна дурных предчувствий. Мы должны скорее добраться до него. Я не могу больше каждую ночь думать о том, почему он так и не вернулся.
– Идет Изменяющий, чтобы превратить камень в плоть и плоть в камень. От его прикосновения пробудятся драконы земли. Спящий город задрожит и проснется, чтобы его встретить. Идет Изменяющий, – сонно сказал шут.
– Писание Белого Дамира, – почтительно добавила Кеттл. Потом она посмотрела на меня и сердито тряхнула головой: – Сотни лет писаний и пророчеств, и все это закончится тобой?
– Я тут ни при чем, – глупо огрызнулся я. Я уже заворачивался в одеяло, с тоской вспоминая о почти теплом дне в городе. Снаружи завывал ветер, и я промерз до костей.
Я уже засыпал, когда шут коснулся моего лица теплыми пальцами.
– Хорошо, что ты жив, – пробормотал он.
– Спасибо, – сказал я. Я вспоминал игровую доску Кеттл и камни в надежде оставить мое сознание при себе. Я только начал обдумывать задачу и вдруг с криком сел: – У тебя теплая рука! Шут, у тебя теплая рука!
– Спи, – обиженным тоном велела Старлинг. Я не обратил на нее внимания. Я стащил одеяло с лица шута и коснулся его щеки. Он медленно открыл глаза.
– Ты теплый, – сказал я ему, – ты здоров?
– Мне вовсе не тепло, – горестно сообщил он. – Мне холодно. И я очень- очень устал.
Я поспешно начал разжигать огонь в жаровне. Наши спутники медленно зашевелились. На другом конце палатки подняла голову Старлинг.
– Шут никогда не бывает теплым, – сказал я, пытаясь заставить их понять мою настойчивость. – Его кожа всегда холодная. А теперь он теплый!
– Да? – странно саркастическим тоном спросила Старлинг.
– Он болен? – устало поинтересовалась Кеттл.
– Не знаю. Я ни разу не видел его больным, за всю мою жизнь.
– Я редко болею, – тихо поправил меня шут. – Но это лихорадка, которая у меня бывала и раньше. Ложись и спи, Фитц. Со мной все будет хорошо. Лихорадка пройдет к утру.
– Так или иначе, но мы должны выступить завтра утром, – неумолимо сказала Кетриккен. – Мы потеряли целый день, задержавшись здесь.
– Потеряли день? – воскликнул я почти сердито. – Мы нашли карту и выяснили, что Верити был в городе. Что до меня, то я не сомневаюсь, что он попал туда так же, как я, и, возможно, вернулся в то же самое место. Мы не потеряли день, Кетриккен, мы выиграли все то время, которое понадобилось бы нам, чтобы найти путь вниз, дойти до города и вернуться обратно. Насколько я помню, вы предлагали потратить день на поиски пути вниз по этому склону. Что ж, считайте, что так мы и поступили и путь был найден. – Я помолчал, сделал глубокий вдох и постарался заставить свой голос звучать спокойно. – Я не хочу ни на кого давить, но, если завтра шут не в состоянии будет подняться, я тоже никуда не пойду.
Глаза Кетриккен заблестели, и я приготовился к бою, но шут остановил нас.
– Я пойду с вами завтра, здоровый или больной, – заверил он нас обоих.
– Тогда все в порядке, – быстро сказала Кетриккен. Потом она спросила куда более мягко: – Шут, я могу что-нибудь сделать для тебя? Я бы не обращалась с тобой столь сурово, не будь нужда так велика. Я не забыла и никогда не забуду, что без тебя не добралась бы до Джампи живой.
Я понял, что речь идет о чем-то, во что я не посвящен, но оставил свои вопросы при себе.
– Я буду здоров. Я только… Фитц? Могу я попросить у тебя немного эльфовой коры? Она так хорошо согрела меня прошлой ночью!
– Конечно.
Я рылся в сумке, когда предостерегающе заговорила Кеттл:
– Шут, я тебе не советую. Это опасная трава, и часто она приносит больше вреда, чем пользы. Кто знает, может быть, ты заболел именно потому, что пил ее прошлой ночью?
– Это невозможно, – презрительно отозвался я, – я пользовался ею несколько лет и ни разу не болел.
Кеттл фыркнула.
– А если болел, но у тебя не хватило ума это заметить? – заявила она. – Эта согревающая трава дает телу энергию, но смертоносна для духа.
– Мне всегда казалось, что она скорее восстанавливает мои силы, чем отнимает их, – возразил я, найдя маленький сверток и разворачивая его.
Не дожидаясь просьбы с моей стороны, Кеттл встала и поставила на огонь котелок с водой.
– И я никогда не замечал, что она притупляет мое сознание, – добавил я.
– Это редко происходит, если принять отвар один раз. И если он дает тебе энергию, позже всегда приходится платить за это. Тело нельзя обмануть, молодой человек. Ты лучше это поймешь, когда доживешь до моих лет.
Я замолчал. Я вспоминал те случаи, когда пытался восстановить мои силы
