– Дрюв думает, что я бастард? – осторожно спросил я, как бы не в силах понять ее бессвязную речь. Ужасный холодный страх охватил меня.
– Нет. – Ярость в ее голосе смешивалась с ужасом. – Дрюв рассказал мне, что говорили королевские гвардейцы. Сломанный нос, шрам на щеке и белая прядь в волосах. А я видела твои волосы той ночью. У тебя есть белая прядь, так ведь?
– У любого, кто поранит голову, может быть белая прядь в волосах. Это старый шрам. – Я нагнул голову и критически посмотрел на нее. – А твое лицо хорошо заживает.
– Это ты, да? – Ее голос звучал еще более сердито из-за того, что я попытался переменить тему.
– Конечно нет. Посмотри. У него шрам от меча на руке, правда? – Я обнажил свою правую руку, чтобы она могла посмотреть на нее. Ножевая рана была с тыльной стороны левой руки. Я рискнул, рассчитывая, что она не знает, на какой руке должен быть шрам у защищавшегося человека. Она едва взглянула на мою руку.
– У тебя есть деньги? – спросила она внезапно.
– Если бы у меня были деньги, с чего бы это я остался в лагере, когда остальные пошли в город? Кроме того, какое тебе до этого дело?
– Никакого. Мне никакого. Но тебе есть. Ты мог бы купить мое молчание. Иначе я пойду к Мэдж со своими подозрениями. Или к погонщикам, – Она вызывающе подняла подбородок.
– Тогда они могут посмотреть на мою руку так же легко, как и ты, – сказал я устало и отвернулся. – Ты говоришь глупости, малышка. Тебя встревожили сказки Старлинг. Иди-ка лучше в постель. – Я пытался изобразить отвращение.
– У тебя есть царапина на другой руке. Я видела. Ее можно принять за рану от меча.
– Так ведь и тебя можно принять за умную, – сказал я насмешливо.
– Не делай из меня идиотку, – предупредила она меня низким голосом. – Я не позволю над собой смеяться.
– Тогда не говори глупостей. И вообще, что с тобой? Это месть такая? Ты сердишься за то, что я не захотел с тобой спать? Я же сказал, это не имеет к тебе никакого отношения. На тебя очень приятно смотреть, и не сомневаюсь, что не менее приятно потрогать. Только не для меня.
Она внезапно плюнула на землю.
– Как будто я бы тебе это позволила! Я просто развлекалась, пастух, вот и все. – Она тихо фыркнула. – Парень. Посмотри на себя. Неужели ты думаешь, что кто-то может тебя захотеть? Ты пахнешь овцами, тощий, а судя по твоему лицу, тебя били во всех драках, в которые ты ввязывался. – Она повернулась, потом вспомнила, зачем пришла. – Я не скажу никому из них. Пока. Но когда мы доберемся до Голубого озера, хозяин тебе кое-что заплатит. Ты принесешь мне эти деньги, а не то я заставлю весь город искать тебя.
Я вздохнул:
– Я не сомневаюсь, что ты так и сделаешь, если это тебя развлечет. Хочешь шуметь – шуми. Но когда все это окажется полной ерундой и люди начнут смеяться над тобой, Делл, скорее всего, снова побьет тебя.
Она отвернулась и пошла вниз по склону. Она споткнулась в неуверенном лунном свете и чуть не упала, но удержалась на ногах и в ярости оглянулась, должно быть, подумав, что я стану смеяться. У меня не было такого намерения. Несмотря на мое уверенное поведение, желудок мой сжался где-то у горла. Сто золотых монет. Такого количества денег может быть достаточно, чтобы начать восстание. А когда я умру, они, вероятно, решат, что ошиблись.
Я начал размышлять. Мне придется проделать остальной путь по Фарроу в одиночестве. Сразу после того, как Крис сменит меня на посту, нужно пойти к повозке, тихо забрать свои вещи и убираться отсюда. Сколько отсюда до Голубого озера? Раздумывая над этим, я заметил еще одну фигуру, вышедшую из лагеря и поднимающуюся по склону ко мне. Старлинг подошла тихо, но не крадучись. Она подняла руку в приветствии и уселась рядом со мной.
– Надеюсь, ты не дал ей денег, – весело сказала она.
– Ух, – сказал я, позволив ей понимать это как угодно.
– Ты уже третий человек в этом караване, который, по ее мнению, сделал ей ребенка. Твой хозяин удостоился чести быть первым. Сын Мэдж был вторым. Больше мне лично ни о ком не известно, но я не знаю, сколько еще отцов она присмотрела для этого несуществующего ребенка.
– Я с ней не спал, так что вряд ли она могла бы меня в этом обвинить, – сказал я, защищаясь.
– О? Тогда ты, вероятно, один такой в нашем караване.
Это меня немного встряхнуло. Я подумал, перестану ли я когда-нибудь постоянно обнаруживать, какой я идиот.
– Думаешь, она ждет ребенка и хочет, чтобы ее выкупили у хозяина?
Старлинг фыркнула.
– Я вообще сомневаюсь, что она беременна. Она никого не заставляет жениться на ней, просит только денег, чтобы купить трав и отделаться от ребенка. Похоже, парень Мэдж что-то дал ей. Она просто ищет возможности немного покувыркаться и ждет, что впоследствии мужчины будут платить ей за это. – Она отбросила в сторону камень. – Хорошо. Но если не ты сделал ее беременной, что ты ей тогда сделал плохого?
– Я сказал тебе. Ничего.
– Угу. Это объясняет, почему она так плохо говорит о тебе. Но еще вчера я предполагала, что ты ничегошничал с ней в ту ночь, когда мы были в городе.
– Старлинг, – начал я угрожающе, но она успокаивающе подняла руку.
– Я ни слова не скажу о том, чего ты с ней не делал. Ни одного слова. Во всяком случае, я с тобой не об этом собиралась говорить.
Она помолчала, но я ни о чем не спрашивал.
– Что ты собираешься делать после того, как мы дойдем до Голубого озера?
Я посмотрел на нее:
– Получить свои деньги. Выпить пива и вкусно поесть, принять горячую ванну и хотя бы одну ночь провести в чистой мягкой постели. А что? Какие у тебя планы?
– Я собираюсь пойти в горы. – Она искоса взглянула на меня.
– Чтобы засвидетельствовать твое достойное песни событие? – Я постарался, чтобы мой вопрос звучал обыденно.
– Гораздо легче найти песню, если держишься рядом с героем и не сидишь на месте, – сказала она. – Я думала, что ты, возможно, тоже собираешься в горы. Мы могли бы путешествовать вместе.
– Ты все еще не оставила этой идиотской идеи о том, что я бастард, – ровным голосом бросил я.
Она улыбнулась:
– Бастард. Владеющий Уитом. Ага.
– Ты ошибаешься, – спокойно проговорил я. – И даже если бы ты была права, зачем идти за ним в горы? Ты бы выиграла больше, если бы продала его гвардейцам короля. С сотней золотых монет кому нужно сочинять песни?
Старлинг с отвращением фыркнула:
– Я уверена, что ты лучше меня знаешь обычаи королевских гвардейцев. Но даже я знакома с ними достаточно хорошо, чтобы понимать, что менестреля, который попытается получить такое вознаграждение, скорее всего, найдут утонувшим в реке через несколько дней. В это же время кое-кто из гвардейцев внезапно разбогатеет. Нет. Я не охочусь за золотом, бастард. Я охочусь за песней.
– Не называй меня так, – резко предупредил я ее. Она пожала плечами и
