все равно ничего сделать не можем.
Она тихо, презрительно хмыкнула. И указала ему на дверь.
Уинтроу вышел…
На ее палубе царила кровавая жуть. То место, куда впиталась кровь, было ощутимо тяжелым. Полуприкрыв веками глаза, Проказница смотрела на клонившееся к западу солнце. Она чувствовала дыхание Кеннита, лежавшего в капитанской каюте, она осязала медленное истечение его крови. Лекарство похоронило боль, но где-то там, за порогом восприятия, чувствовалось ее угрожающее биение. И с каждой пульсацией эта угроза делалась ближе и ощутимей… Проказница чувствовала приближение неимоверного страдания и заранее содрогалась.
Уинтроу возился на баке, прибираясь после операции. Вот он обмакнул оставшийся кусок повязки в ведерко с водой, один за другим протер все ножи и отложил их в сторонку. Тщательно вычистил пилу и иголки… Уложил все в лекарский сундучок, и там заново воцарился порядок. Он уже вымыл руки по локоть и утер кровь с лица, но весь перед его одеяния, постепенно высыхая, делался заскорузлым и жестким. Обтерев бутылочку с заспиртованной кожурой плодов квези, Уинтроу посмотрел ее на свет, оценивая, много ли осталось.
– Маловато, – негромко сообщил он Проказнице. – А впрочем, разница-то… Вряд ли Кеннит проживет столько, чтобы ему это потребовалось. Ты посмотри только на всю эту кровищу… – Он убрал склянку в сундучок и посмотрел на отрезанный кусок ноги. Стиснул зубы и поднял с палубы жуткое нечто. Лохмотья по обоим концам, а посередке – колено. Утратив связь с остальным телом, кусок показался ему неестественно легким. Уинтроу понес его к борту. – Как-то неправильно это, – сказал он Проказнице. Но все-таки выкинул свою ношу в море.
…И отшатнулся, негромко вскрикнув от испуга, ибо из воды тотчас высунулась голова белого змея и подхватила обрубок еще в воздухе, прежде чем он успел даже коснуться воды. Высунулась и тотчас исчезла, слопав кусок человечины.
Уинтроу кинулся обратно к поручням. Схватился за них и стал смотреть вниз, в зеленую глубину – не мелькнет ли там белая тень морского чудовища.
– Каким образом оно поняло? – хрипло вырвалось у него. И продолжал, не дожидаясь ответа Проказницы: – Я думал, змей уплыл… Думал, мы его отогнали. Зачем он следует за нами? Чего он хочет?…
– Он слышит нас. Тебя и меня. – Проказница говорила тихо, чтобы не разобрал никто, кроме Уинтроу. Ей было стыдно. Трюмные люки понемногу начали открываться, люди выбирались на палубу, правда, на бак никто не совался. Змей же появился и исчез до того бесшумно и быстро, что его, похоже, никто и не заметил. – Я не знаю, как и в какой мере он нас слышит, я не думаю, что он способен полностью уразуметь наши мысли… Но понимает он вполне достаточно. А надо ему… примерно то, что он сейчас получил. Он хочет, чтобы его кормили. Вот и все.
– Может, – сказал Уинтроу, – мне стоило бы броситься к нему в пасть? Чтобы Этте потом не пришлось возиться со мной…
Он проговорил это вроде бы в шутку, но за шуткой крылась бездна отчаяния.
– Ты, – проговорила Проказница, – высказал сейчас не свою мысль, а его. Он дотянулся к тебе, требуя пищи. Он полагает, что мы обязаны его кормить. И без зазрения совести внушает тебе вескую причину подарить ему свою собственную плоть. Не слушай его!
– А ты-то откуда знаешь, о чем он думает и чего хочет?…
Уинтроу позабыл о том, чем только что занимался, и перегнулся через поручни, беседуя с носовым изваянием. Проказница оглянулась на него через плечо… Уинтроу был до того измотан, что выглядел постаревшим. Проказница поразмыслила, стоит ли ему говорить, но потом решила: нет смысла оберегать его – все равно рано или поздно он дознается сам.
– Мы с ним родичи, – просто пояснила она. У мальчика буквально отпала челюсть, и она дернула обнаженным плечиком: – Так он чувствует, по крайней мере. И я ощущаю… нечто сходное. Не такую сильную связь, как у нас с тобой сейчас… Но она есть, и отрицать ее невозможно.
– Бессмыслица какая-то, – пробормотал Уинтроу ошарашенно.
Она вновь пожала плечами… и переменила тему разговора.
– Ты должен искоренить в себе уверенность, что Кеннит непременно умрет.
– Почему? Или ты хочешь мне сказать, что он – тоже «родич» и слышит мои мысли?…
В его голосе определенно слышалась горечь. «Э, да никак он ревнует?…» Проказница попыталась было прогнать удовольствие, которое принесло ей это открытие, но не удержалась и решила еще чуть-чуть его подколоть.
– Твои мысли? – переспросила она. – Нет, твоих мыслей он не слышит. Он чувствует только меня. Он соприкасается со мной, а я – с ним. Мы ощущаем друг друга. Конечно, это еще не связь, а только намек на нее… Я же совсем недавно с ним познакомилась. Но его кровь впиталась в мою палубу и создала между нами нечто такое, что я даже объяснить затрудняюсь. Кровь – это память… Так вот, твои мысли соприкасаются с моими и через меня влияют на мысли Кеннита. Я всячески стараюсь не допустить к нему твои страхи, но, признаться, это требует от меня определенных усилий!
– Значит, – медленно выговорил Уинтроу, – ты теперь связана с ним?
Он был недоволен, и Проказницу это возмутило.
– Ты же сам попросил меня помочь ему. Попросил поделиться с ним силой, так? И что же ты думал – каким образом я могу это проделать, не породив связи?
Пришлось неохотно признать:
– Об этом я не подумал… А сейчас ты его чувствуешь?
Проказница задумалась… и обнаружила, что тихо улыбается.
– Да, – сказала она. – Чувствую. И даже яснее, чем прежде. – Тут улыбка погасла. – Возможно, это оттого, что он слабеет. Сдается мне, у него больше нет сил
– Постараюсь, – проворчал он. – Правда, непросто убеждать себя в чем-то таком, что отнюдь не является правдой…
– Уинтроу!…
– Ладно, – сказал он примирительно. Положил обе руки на носовой поручень, поднял глаза и сосредоточил взгляд на далеком горизонте. Весенний день угасал, сгущались сумерки. Голубое небо медленно меркло, начиная сливаться с более темной синевой моря. Уинтроу стал медленно возвращать свое восприятие из далекой точки у горизонта вовнутрь себя самого – пока его веки не опустились сами собой. Его дыхание стало глубоким и ровным, почти как во сне. Ощутив любопытство, Проказница обратилась к их связи, чтобы, не навязываясь и не отвлекая Уинтроу, попробовать прочесть его мысли.
Тихого проникновения не получилось: Уинтроу мгновенно почувствовал ее присутствие. Но не стал недовольно отстраняться – напротив, охотно открыл ей свой разум, и она окунулась в размеренный поток его мыслей.
