лет.
– Ну да. Понятно.
– Так она благополучно возвратилась в Удачный?
– О да, да! Много-много недель назад. Она пришла на «Офелии»… ну, это живой корабль семейства Тенира, да ты наверняка знаешь. – И Малта посмотрела ему прямо в глаза: – Грэйг Тенира по уши влюблен в мою тетю. Весь Удачный только и занят тем, что им косточки перемывает! Никто не может понять, и как это моя своевольная тетка вдруг взяла и отдала свое сердце такому степенному и благополучному юноше. Бабушка прямо места себе не находит, да и все мы, что уж тут говорить! Мы же почти и надеяться перестали, что когда-нибудь она выйдет, как положено, замуж и на том успокоится! Ты, конечно, понимаешь, о чем я…
И она негромко засмеялась, этак интимно, словно произнеся слова, которые еще не всякому слушателю доверила бы. А смотрела она на него до того пристально, словно силилась разглядеть, как ее слова-колючки втыкаются в его сердце. И там застревают.
– Что ж, неплохая пара получится, – пробормотал он непослушными губами. И поймал себя на том, что кивает, точно детская игрушка-болванчик. – Тенира… Грэйг Тенира. Да, он ей подходит. Он и как моряк очень неплох…
По его мнению, только то, что Грэйг был неплохим моряком, и могло хоть как-то привязать к нему Альтию. Ну да, он ведь был еще и красив… По крайней мере, Брэшен слыхал, как его называли красивым. А еще он не был отлучен от наследства и не баловался циндином…
Подумав о зелье, Брэшен со страшной силой захотел немедленно сунуть в рот хоть кусочек. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от свалившейся на него новости! «Может, в кармане камзола немножко завалялось?…»
Может, и завалялось. Он все равно не стал бы предаваться столь низкопробному занятию перед носом у воспитанной девочки из хорошей семьи.
– …еще булочки, Брэшен?…
Она говорила что-то еще, но он уловил только хвост фразы. Опустил глаза и увидел на своей тарелке нетронутое угощение.
– Нет, спасибо. – Он торопливо откусил кусочек. – Очень вкусно.
Хотя на самом деле ему показалось, будто он жевал опилки. Во рту было сухо. Он запил булку кофе, и тут только до него дошло, что он не кушает по-благородному, а жрет, точно последний матрос на камбузе.
Малта дотянулась через стол и легонько коснулась его руки. Пальцы у нее были маленькие и изящные.
– Ты, похоже, только что из дальнего плавания, – сказала она. – Когда я открывала тебе дверь, я была… немного расстроена. Я даже не поблагодарила тебя за то, что ты принес вести о папином корабле. Ты, наверное, в дальних странах побывал?
– Ага, – пробормотал Брэшен. Спрятал руки под стол и тайком потер одну о другую, словно стараясь стереть жгучий след ее прикосновения. Однако от ее глаз ничто не укрылось. Она чуть улыбнулась и отвернула лицо. Он увидел, как к ее щекам прилила нежная краска. Так, значит, она с ним вполне осознанно заигрывала?… «Ну ничего себе ребенок…» Брэшен растерялся, почувствовав себя в западне. Сколько сложностей разом на его бедную голову! Ему так захотелось циндина (испытанного средства прочистить мозги), что рот наполнился слюной. Он заставил себя откусить еще булки.
– Ты знаешь, – сказала Малта, – я вот смотрю на тебя и пытаюсь вообразить, как выглядел бы твой младший брат, если бы отпустил усики. Твои, по крайней мере, тебе настолько идут… так подчеркивают подбородок… и губы…
Брэшен не придумал ничего лучше, чем провести рукой по усам. Не следовало бы ей говорить эти слова. И подавно не следовало бы так открыто, прямо-таки жадно следить за его рукой. Брэшен поднялся из-за столика:
– Пожалуй, я попозже зайду. Дай им знать, чтобы дождались меня. Надо было мне, наверное, предупредить о своем посещении…
– Ни в коем случае. – Девочка осталась сидеть. Она даже не подумала встать, чтобы проводить его до двери или хотя бы в ответ на его намерение откланяться. – Я же отправила гонца. Я уверена, они вскоре вернутся. И захотят как можно скорее узнать про папу и про корабль!
– Захотят, – чопорно согласился Брэшен. Он никак не мог разобраться, чего хочет эта юная особа и как с ней обращаться. В данный момент она смотрела на него с видом воплощенной невинности. «В конце концов, может, все это просто детская непосредственность… Или это я слишком долго по морям мотался?» Он сел выпрямившись, точно гарпун проглотив, и положил шляпу на колени. – Ну что ж… подожду. Я тебя, наверное, от других дел отвлекаю. Тебе совсем не обязательно со мной тут сидеть… Я и один не соскучусь.
Его косноязычные речи заставили ее весело рассмеяться:
– Я, наверное, смутила тебя? Ой, прости! Я, должно быть, с тобой слишком по-родственному разговаривала. Это потому, что ты долго был старпомом у моего дорогого дедушки, вот мне уже и кажется, что ты почти член нашей семьи. А кроме того, я же близко знакома с Дейлой и Сервином, вот мне и хотелось по возможности тепло принять их старшего брата… И она трагически понизила голос: – Какое несчастье, что тебя тогда выставили из дома… Не возьму в толк, что такого могло произойти между твоим отцом и тобой…
Она оставила вопрос висеть в воздухе. И выжидающе смотрела на него, надеясь вызвать на откровенность. Ну уж нет. Меньше всего ему хотелось распахивать ей душу и пересказывать подробности той давней семейной усобицы. Но и положение, в котором очутился Брэшен, можно было определить одним словом: попал. Давно уже он не чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке. Малта казалась ему то невинным ребенком, пытающимся в отсутствие взрослых занять гостя беседой, то матерой искусительницей, играючи пробующей на нем свои чары.
Вот так. Он явился сюда с безотлагательными новостями, он хотел повидать Альтию, но чем дольше он тут торчал, тем гаже себя чувствовал. Потом до него с большим опозданием начало доходить, что вся ситуация вполне может оказаться превратно истолкована. Как-никак он тут рассиживал наедине с барышней из приличной семьи… Бывало, иные братья и отцы кое-кого на дуэль вызывали за меньшие проступки!
Брэшен вновь поднялся.
– Я, пожалуй, все-таки пойду. У меня других дел много. Зайду еще, ближе к вечеру. Передавай своим домашним от меня поклон…-Малта и не подумала подняться, но на сей раз его это не остановило. – Приятно было повидаться…
Поклонившись ей, он повернулся к двери.
– А вот твой брат Сервин не считает меня ребенком! – бросила она с вызовом.
Брэшен невольно обернулся. Она по-прежнему сидела, лишь откинула голову на спинку кресла, подставляя взгляду нежное белое горло. Прядь волос снова выбилась из прически, и Малта перебирала ее пальцами.
– Сервин, он такой славный, – проговорила она с ленивой улыбкой. – Прямо котик домашний. А ты, я подозреваю, скорее на тигра похож… – И она провела пальчиком по нижней губе, заметив при этом: – Вообще-то домашние любимцы так быстро надоедают…
До этого момента Брэшен Трелл полагал, что в нем совсем уже ничего не осталось от торговца из старинной семьи. Но нет: оказывается, под пиратской рубахой в его груди по-прежнему стучало сердце коренного жителя Удачного. И это сердце так и подпрыгнуло от негодования. Какая детская непосредственность?… Ошибки больше быть не могло – она с ним откровенно заигрывала. Откровенно, нагло и чувственно. Внучка капитана Вестрита! Возле домашнего очага своей
