сказанул…» – Прости, дружище, я просто… ну не могу об этом говорить, понимаешь… – Грэйг печально кивнул, а Рэйн покопался к одежде и облюбовал рубашку с длинными рукавами. Перчаток не нашлось, что ж, придется воспользоваться своими, хоть они и промокли. И мокрой вуалью. «Ну и провались. Какая, в сущности, разница?»
– Можешь не можешь, а говорить про все это, боюсь, придется, – сказал Грэйг, и в его голосе прозвучало искреннее сочувствие другу. – Понимаешь, то, что ты Малте не чужой, породило в городе такие слухи… Кое-кто болтает, будто она похитила сатрапа из того места, где его держали у вас в Чащобах, а другие стоят на том, что она, по крайней мере, помогала побегу. А третьим Роэд Керн успел напеть в уши, что-де она уже выдала сатрапа калсидийцам, поскольку, мол, она сама калсидийка, ну и…
– Да заткнись ты! – вырвалось у Рэйна. – То есть я хотел сказать, погоди…
Его лицо было уже скрыто вуалью, но все равно он повернулся к Грэйгу спиной. Стиснув зубы и изо всех сил сжав кулаки, он молился только о том, чтобы не расплакаться прямо здесь и сейчас. В горле стоял ком, он задыхался.
– Прости, – пробормотал Грэйг.
Рэйн трудно перевел дух.
– Это я должен извиниться, – проговорил он. – Ты не видел… не знаешь, через что я прошел. Удивительно, что ты вообще о чем-то прослышал. Вот что. Малта мертва. И сатрап мертв. – Ему захотелось истерически рассмеяться, смех рвался наружу и душил пуще слез. – На самом деле и мне следовало бы умереть. Я и чувствую себя вполне мертвым. Но… Послушай, что скажу. Малта отправилась в заваленный город ради меня. Там, в подземелье, лежала драконица, застрявшая между двумя жизнями. Одна для нее кончилась, а другая никак не могла начаться. Она была… ну… в гробу, что ли… или в чем-то наподобие кокона… не знаю даже, как и назвать. Она пыталась вырваться и занималась тем, что изводила меня, вторгаясь в мои сны, искажая ход моих мыслей. Малта знала об этом. Она хотела избавить меня…
– Драконица? – переспросил Грэйг. Судя по его тону, душевное здоровье Рэйна внушило ему внезапные опасения.
– Так я и знал, что ты не поверишь! – свирепо обернулся Рэйн. – Можешь ты просто дослушать до конца, не задавая вопросов и не бросая косых взглядов? – И Рэйн кратко, но емко пересказал другу основные события того памятного дня. Грэйг только таращил глаза. – Если не веришь мне, спроси у Кендри, – довершил свою повесть Рэйн. – Корабль тоже видел драконицу, и это зрелище… ну, что ли… переменило его. Он стал таким мрачным, и все время хотел, чтобы его капитан был поближе к нему, чтобы почаще его за что-нибудь хвалил. Мы даже беспокоились за него. – Рэйн помолчал и добавил: – Я больше не видел Малту, дружище. Они все умерли, Грэйг. И не было никакого заговора с целью похитить сатрапа из Трехога. Малта просто пыталась выжить во время землетрясения. И не смогла. Мы обшарили всю реку, дважды причем. Никакого следа! Река продырявила лодку, и они погибли в ядовитой воде. Тонуть и вообще жутко, а уж там…
– Во имя животворящего дыхания Са… – поежился Грэйг. – Ты прав, Рэйн, мы тут, в Удачном, ничего не знаем наверняка. Питаемся слухами да кривотолками. До нас дошло, что сатрап то ли погиб, то ли потерялся во время землетрясения. Потом начали поговаривать, будто его похитили Вестриты – то ли чтобы калсидийцам продать, то ли «новым купчикам» отдать на расправу. Зря ли Роника Вестрит здесь у нас спряталась! Керн знай всех убеждал, что бабку необходимо схватить и засадить за решетку. В другое время мы сами первые убедили бы ее посетить Совет и потребовать слушаний, но… Тут у нас что ни день, то обязательно какая-нибудь поганая выходка против тех, кого Роэд клеймит как предателей. И что госпожа Подруга так ему доверяет, в толк не возьму! Чего доброго, дождемся раскола в Совете. И так уже кое-кто говорит, что мы должны во всем слушаться госпожу Подругу как полномочного представителя государя, а другие, в том числе и мы с папой, считают, что пора Удачному решать самому и ни на кого не оглядываться. – Грэйг примолк, чтобы отдышаться, а потом продолжал очень осторожно, явно опасаясь, что его последующие слова причинят Рэйну новую боль: – Знаешь… Роэд все время твердит, что, мол, Вестриты стакнулись с калсидийцами. Он даже намекал, дескать, а может, никакие пираты вовсе даже не захватывали их семейный корабль? Вдруг Кайл Хэвен сам был в заговоре? Вдруг он в нужный момент провел «Проказницу» вверх по реке Дождевых Чащоб, подобрал где-то там Малту с сатрапом и смылся? Ну, народ, конечно, смекнул, что это уж брехня голимая, и Роэд сменил песенку: теперь он говорит, что необязательно было использовать живой корабль, их могло забрать и обычное калсидийское судно.
– Роэд – дурак, – произнес молча слушавший Рэйн. – Он понятия не имеет, о чем болтает. Многие обычные корабли пытались ходить вверх по реке. В том числе калсидийские. И вода все их погубила. А уж они чего только не пробовали! И смолили днища кораблей, и маслом намазывали… Один корабль даже обложили чем-то вроде гонта из обожженной глины! – Рэйн покачал головой, покрытой вуалью. – Все равно вода все их разъела. Одни раньше, другие чуть позже. А кроме того, как только все началось, живые корабли встали на страже устья реки. Кто смог бы мимо них проскользнуть?
Грэйг поморщился.
– Ты, я вижу, лучшего мнения о наших сторожевиках, чем, например, я. Калсидийцы на нас знаешь как наседают? Они устраивают налет, мы выходим их отгонять, а пока нас нет дома, подходит следующая волна. Я и то удивляюсь, как это вы так легко мимо них проскочили!
Рэйн передернул плечами.
– Ты прав, наверное. Когда Кендри вышел в море из устья реки, мы действительно никаких живых кораблей не заметили. А вот несколько калсидийских нам по дороге попалось. Они нас, правда, не особенно беспокоили. Они побаиваются живых кораблей… спасибо Офелии, задавшей им жару. Только один калсидиец пустился было за нами в погоню, да разве Кендри догонишь!
Оба на некоторое время умолкли. Рэйн снова повернулся к Грэйгу спиной и стал стаскивать мокрую рубашку. Он как раз натягивал на плечи сухую, когда Грэйг сказал:
– Столько всего сразу происходит… прямо в голове не вмещается. Драконица, говоришь? Честно, мне легче поверить в драконицу, чем в смерть Малты. Когда я о ней думаю, то представляю всегда одно и то же: летний бал… и ты ведешь ее в танце…
Рэйн зажмурился, чтобы увидеть крохотную лодку, уносимую смертоносной рекой, и в этой лодке – белую точку запрокинутого лица.
– Завидую… – прошептал он еле слышно.
– Звание торговца Вестрита возложено на тебя, Кефрия, – сказала дочери Роника. – Тебе и решать за всю нашу семью. Если ты не хочешь ни во что вмешиваться, скажи, я пойму. Но заменить тебя я не смогу. Я для них просто частное лицо. Но знай, Кефрия, если ты пойдешь на Совет, я буду там рядом с тобой. Нашу точку зрения должна представлять именно ты. Совет уже не пожелал меня слушать по поводу смерти Давада, не послушает и теперь. Но я буду с тобой и во всем тебя поддержу. И вместе с тобой приму последствия, какими бы они ни были.
– А что мне говорить-то? – спросила Кефрия безжизненно. – Если я объявлю, что ведать не ведаю о судьбе Малты… и тем более сатрапа… мне же не поверят! Сразу скажут – обманываю.
– Есть и другой выход. Вы с Сельденом можете бежать из Удачного. Быть может, какое-то время вам удастся отсидеться в Инглби. Если только кто-нибудь не захочет выслужиться перед Сериллой и Керном и не отправится туда разыскивать вас!
Кефрия опустила голову на руки. Ее локти покоились на столе – и пускай знатоки хороших манер говорят по этому поводу что им угодно,
– Наш город… В нем нет таких подлецов. До такого не дойдет!
Она ждала, что с этим все согласятся, но никто ничего не сказал. Кефрия приподняла голову и обвела глазами круг очень невеселых, озабоченных лиц.
