Бледная Женщина рассмеялась, но ее смех был почти нежным.
– Ты и сам прекрасно знаешь, что говоришь глупости. Твой отец умер бы бездетным. Он погиб бы на охоте, еще молодым человеком. Мне открылось это множество раз в моих видениях. Верити никогда не женился бы и умер бы от лихорадки следующей зимой. Если бы ты покинул этот мир в нужный момент, престол Видящих перешел бы Регалу. Он стал бы любимцем отца, получил бы его поддержку и стал бы великим правителем. Да, род Видящих прервался бы на нем, но это был бы славный конец. В Шести Герцогствах и на Внешних островах воцарились бы мир и процветание. У меня нет причин лгать тебе на сей счет. Такое будущее уже невозможно.
Я знал, что причин нет, и одновременно чувствовал, что они существуют. Я снова ощутил легкое прикосновение Скилла, но знал, что это ненадежная, летучая магия, и решил не обращать внимания на ее проявления.
– Ты сознательно пытаешься меня запутать, противоречишь себе и извращаешь мое понимание правды. Ты надо мной потешаешься.
Бледная Женщина гортанно, с удовольствием рассмеялась.
– Конечно. Я ничем не отличаюсь от твоего Шута. Тебе нравится, когда он жонглирует словами, предлагая сотни возможностей увидеть мир не таким, каким ты его себе представляешь. Теперь ты мой, и я доставлю тебе точно такое же удовольствие. Я забираю тебя себе. Я не могу поступить иначе.
Мы должны действовать заодно, чтобы вернуть мир на истинный путь. Но на сей раз тебе не придется для этого умереть. Я дам тебе жизнь. Ты станешь моим Изменяющим, в тысячу раз более сильным, чем Кебал Робред. И я подарю тебе в тысячи раз больше удовольствия, чем давал твой жалкий Шут. Мы идеально подходим друг другу – наконец-то. Мы с тобой будем не просто Пророком и Изменяющим, а мужчиной и женщиной, единым целым, которое изменит мир. Я стану для тебя всем, о чем он тайно мечтал и чем быть не смог. В отличие от него я безупречна. Ты поймешь, что не предаешь его, а, наоборот, хранишь верность миру и его будущему. Вкуси его сладость. – И, приблизив ко мне лицо, она прикоснулась губами к моим губам.
У нее были мягкие, теплые губы, прохладный язык умолял мой рот раскрыться им навстречу. Да, все, что она говорит, правда. От ее прикосновения у меня так сладостно закружилась голова, что я задрожал и положил руки ей на плечи, а потом прижался губами к ее рту.
Меня наполнила похоть, ощущение правильности и неизбежности происходящего прогнало все остальные мысли. Мне было наплевать на то, что ее стража и служанки стоят за кругом света и наблюдают за нами; в тот миг меня волновало лишь ее безупречное белоснежное тело. Впрочем, в будущем, которое она мне предлагала, кое-чего не хватало, и я об этом сказал.
– У нас родится очень красивый ребенок, – заверила меня Бледная Женщина и встала. – Обещаю, ты будешь восхищен нашим сыном.
Я чувствовал правду в ее словах, и они пели в моем теле, словно лед и серебро. Бледная Женщина даст мне сына, которого я смогу держать на руках и любить. Дитя, которое никто у меня не отнимет. Она знала, чего я больше всего на свете хотел, и была готова мне это дать. Она создала в моей душе будущее, о каком я мечтал всю свою жизнь, будущее, где исполнятся все мои надежды. Разве я мог ей противиться, да и зачем?
Бледная Женщина встала, скинула халат и бросила его возле кровати. Шелковая рубашка последовала за ним. Она стояла передо мной, и желтый свет жаровни ласкал ее тело и лицо. Она приподняла руками белую тяжелую грудь, словно предлагая мне попробовать ее на вкус, потом медленно опустилась рядом со мной и откинулась назад, раскрыв руки и раздвинув передо мной ноги.
– Иди ко мне. Я знаю и дам тебе все, о чем ты когда-либо мечтал.
Она положила голову на ручку дивана. Ее бесцветные глаза видели меня насквозь и заглядывали в бескрайние дали. Ее слова проникли мне в кровь и в тот момент казались самыми правдивыми на свете. Я встал и начал лихорадочно возиться со своей одеждой. Бледная Женщина опустила глаза – посмотреть, что я могу ей предложить.
И в это мгновение я выставил такие жесткие защитные стены Скилла, каких не выставлял никогда, и за ними остались подбиравшиеся ко мне щупальца ее влияния. Я набросился на нее, как она и ожидала, но мои руки сомкнулись на молочно-белой шее, а коленом я без всякой жалости ударил ее в мягкий живот. Я почувствовал, как ее Скилл бьется в меня, и одновременно она изо всех сил колотила меня кулаками. Я прекрасно знал, что у меня будет всего одно мгновение, чтобы с ней справиться, и сразу понял, что я его упустил. Мне следовало сообразить, что Бледная Женщина не только внешне походила на Шута, но, как и он, обладала огромной силой.
Бледной Женщине не требовалась помощь стражи, когда она опустила подбородок и помешала мне довести задуманное до конца. Затем она просунула руки между моими локтями, а в следующее мгновение резко развела их в стороны, заставив меня разжать руки, потом отшвырнула меня, и я упал на жаровню – во все стороны полетели искры и угли.
Бледная Женщина подняла руки, и тут же вспыхнули белые шары, которые наполнили комнату ярким сиянием. Ко мне со всех сторон бросились вооруженные стражники. Я прекрасно понимал, что на ногах мне не устоять и самое разумное в моем положении – сдаться без сопротивления. И тут я увидел Шута, с кляпом во рту, распластанного на ледяной стене, словно трофей, добытый на охоте, и меня охватила такая ярость, какой я не испытывал со времен войн красных кораблей, когда разил пиратов своим боевым топором.
Перевернутая жаровня обожгла мне руки, когда я схватил ее и метнул в своих врагов. Я дрался с ними, уверенный, что все равно погибну, и потому меня уже ничто не сдерживало. Думаю, именно поэтому им потребовалось столько времени, чтобы со мной справиться. В отличие от меня им приходилось сдерживаться, и они понесли гораздо больше потерь, чем я. Одному я сломал ключицу. Я слышал ее треск, а еще я помню, как выплюнул кусок уха. Впрочем, как и всегда бывает, когда меня охватывает слепая ярость, у меня остались неясные и разрозненные воспоминания о сражении.
Правда, я отчетливо помню, что потерпел поражение. Я понял это, когда сообразил, что лежу на полу, а три дюжих воина прижимают меня коленями. Во рту я чувствовал вкус крови – и своей тоже. Я никогда не гнушался использовать зубы в драке, в особенности после того, как познакомился с Ночным Волком. Левая рука больше меня не слушалась. Когда меня поставили на ноги, она безвольно повисла вдоль тела, и я печально подумал, что она, по-видимому, вывихнута. Я стал ждать, когда придет боль.
Мне почти удалось добраться до ног Шута, и я поднял глаза, чтобы посмотреть на него. Его приковали к ледяной стене, точно бабочку, руки разведены в стороны, голова прижата при помощи железного ошейника, надетого на шею. Кляп забили в рот с такой силой, что из уголка на рубашку стекала струйка крови. Видимо, они рылись в его заплечном мешке, потому что на голову ему надели Петушиную корону, причем натянули ее так, что деревянный обруч касался его ушей. У него были открыты глаза, значит, он видел все, и Бледная Женщина устроила представление нарочно, чтобы помучить его, и ради этого пыталась меня соблазнить. А еще, встретившись с ним глазами, я понял: он знает, что я его не предал. В следующее мгновение я заметил едва различимое движение кончиков пальцев, на которых остались следы Скилла. Шут тоже почувствовал, что Бледная Женщина атаковала меня через мой просыпающийся Скилл.
– Я пытался! – крикнул я, когда он опустил голову, насколько позволял его ошейник, и у него начали закрываться глаза.
Я видел, что стражники отвели с ним душу. Его одежда и волосы были обильно испачканы кровью, а теперь его приковали к ледяной стене, пытая холодом, который он ненавидел. Предвидел ли он, что ему придется медленно умирать от холода? И по этой ли причине всегда его боялся?
– Отведите обоих в мой тронный зал! – Голос Бледной Женщины напоминал треск ломающегося льда.
Повернув голову, я взглянул на нее. Она снова оделась. Нижняя губа начала
