как мы.
– Естественно. А у тебя есть карта Аслевджала?
– Вон та, маленькая, с коричневом пятном на краю.
Он развернул ее, положил рядом с первой и принялся переводить взгляд с одной на другую.
– Да, я понял, что ты имел в виду, – пробормотал он и провел пальцем по кружевному краю береговой линии. – Как ты думаешь, что это такое?
– Тающий ледник. По крайней мере, так считает Чейд.
– Интересно, почему он не передал тебе мою записку.
Я принял невинный вид.
– Может быть, и правда забыл. Спрошу у него сегодня.
– Кстати, мне тоже нужно с ним поговорить. Наедине. Могу я сегодня побывать на вашем уроке Скилла?
Мне стало ужасно не по себе, но я не смог придумать, как ему отказать.
– Занятие будет днем, после моего урока со Свифтом и упражнений на оружейной площадке.
Он спокойно кивнул.
– Отлично. Мне нужно кое-что прибрать в своих апартаментах внизу. – Словно предлагая мне спросить почему, он добавил: – Я практически из них выехал. То, что там останется, никому не помешает.
– Значит, ты намерен насовсем перебраться в «Серебряный ключ»?
На мгновение у него на лице появилось непонимающее выражение – я его удивил. Затем он покачал головой и мягко улыбнулся.
– Ты не веришь ничему из того, что я тебе говорю, Фитц? Ну, может быть, твое неверие защитило нас обоих во время бурь, которые нам довелось пережить. Нет, друг мой. Мои комнаты в Баккипе останутся пустыми, когда я их покину. А большая часть чудесных вещей и мебели в «Серебряном ключе» принадлежат другим людям – залог за мои долги. По которым я, разумеется, не собираюсь платить. Когда я покину Баккип, кредиторы слетятся как вороны и опустошат мои апартаменты. Вот таким будет конец лорда Голдена. Я не вернусь в Баккип. Я вообще никуда не вернусь.
Его голос даже не дрогнул. Он говорил совершенно спокойно, глядя мне в глаза. Однако от его слов у меня возникло ощущение, будто меня лягнули в живот. Он держался как человек, который знает, что умрет, и потому пытается привести свою жизнь и то, что останется после него, в порядок. На меня вдруг накатили совершенно новые чувства. Мне было не по себе рядом с ним из-за нашей недавней ссоры, да еще я не забыл, что обманул его. Я не боялся, что он умрет, поскольку знал, что предотвратил его смерть. Но его беспокоило совсем другое.
Он говорил со мной, как человек, знающий, что ему суждено умереть, станет говорить со старым другом, которому до его смерти нет никакого дела. Каким же жестоким, наверное, я ему казался, когда старался избегать его в эти последние дни. Возможно, он подумал, что я сознательно решил разорвать нашу связь еще до его смерти, чтобы потом не пришлось терпеть боль потери. Неожиданно я произнес единственные честные слова за весь наш разговор:
– Не будь дураком! Я не позволю тебе умереть, Шут! – Неожиданно у меня прервался голос, я схватил чашку с остывшим чаем и сделал несколько больших глотков.
Он на мгновение задохнулся, но тут же рассмеялся, и его смех напомнил мне звон бьющегося стекла. В глазах у него стояли слезы.
– Ты искренне в это веришь, не так ли? О Любимый… Из всего, с чем я должен попрощаться, расставание с тобой причиняет мне самую мучительную боль. Прости меня за то, что избегал тебя. Но наверное, будет лучше, если мы постараемся отдалиться друг от друга, прежде чем в наши жизни вмешается судьба.
Я со стуком поставил чашку, и остатки чая выплеснулись на стол.
– Прекрати так говорить! Эда и Эль! Так вот почему ты швырял на ветер деньги, растрачивая свое состояние, и жил будто какой-то джамелийский дегенерат! Прошу тебя, скажи, что ты спустил не все, что еще осталось… на то время, когда ты вернешься.
Я замолчал, опасаясь выдать себя.
На его лице появилась странная улыбка.
– Ничего не осталось, Фитц. Я все истратил или позаботился о том, чтобы деньги получили другие. Избавиться от такого громадного состояния было трудно, но какое неслыханное удовольствие я получил – гораздо большее, чем когда владел им. Я оставил распоряжение, что Малта переходит Барричу. Можешь представить его лицо, когда ему вручат поводья? Я знаю, он будет ее любить и заботиться о ней. Что же касается Пейшенс, жаль, что ты не видел. Я отправил ей целую гору книг и манускриптов на самые разные темы. Она никогда не догадается, откуда они взялись. А еще я позаботился о Гарете, садовнице. Я купил ей домик и кусок земли, а также оставил немного денег, чтобы она не бедствовала. Это обязательно вызовет разговоры: всем станет интересно, с какой стати лорд Голден столь щедро обошелся с простой садовницей. Ну и пусть болтают. Она все поймет, и ей будет наплевать. Джофрон, моей подружке из Джампи, я отправил набор отличного дерева и все мои инструменты для резьбы. Она оценит их и будет с любовью обо мне вспоминать, несмотря на то что я покинул ее весьма неожиданно. Она ведь стала довольно известным мастером по изготовлению игрушек. Ты знал?
Рассказывая о своих распоряжениях, Шут улыбался, и тень смерти почти покинула его глаза.
– Прошу тебя, прекрати, – взмолился я. – Клянусь, я не допущу, чтобы ты умер.
– Не давай мне обещаний, которые могут разбить нам обоим сердце, Фитц. Кроме того, – он вздохнул, – даже если тебе удастся разрушить то, что предначертано судьбой, лорд Голден все равно должен исчезнуть. Он изжил себя и свою полезность. Как только я отсюда уеду, он перестанет существовать.
Шут продолжал рассказывать мне, как он поступил со своим состоянием, и о том, что его имя скоро все забудут, а мне стало совсем тошно. Он тщательно все продумал, и не упустил ни одной детали. Когда мы оставим его на пристани, он окажется в очень тяжелом положении. Я не сомневался, что Кетриккен о нем позаботится, и не важно, что он спустил на ветер свое состояние. Я решил поговорить с ней наедине перед нашим отплытием, чтобы она в случае необходимости была готова прийти к нему на помощь. Затем я заставил себя вернуться к нашему разговору, потому что заметил странный взгляд, которым наградил меня Шут.
Я откашлялся и попытался произнести какие-нибудь осмысленные слова.
– Мне кажется, ты зря оставил всякую надежду. Если у тебя еще хоть что- нибудь осталось, постарайся зря это не тратить. А вдруг я все-таки окажусь прав и мне удастся тебя спасти. А теперь мне пора – Свифт, наверное, уже ждет меня.
Шут кивнул и встал вместе со мной.
– Ты придешь в мою старую комнату, когда нужно будет идти на урок Скилла и встретиться с Чейдом?
– Наверное, – проговорил я, изо всех сил стараясь, чтобы он не понял, как сильно я этого не хочу.
Мимолетная улыбка скользнула по его губам.
– Удачи тебе с сыном Баррича, – пожелал он и ушел. Чашки и карты по- прежнему лежали на столе, но я вдруг почувствовал себя таким измученным, что мне не хотелось их убирать. Да и торопиться на урок со Свифтом тоже не хотелось. Однако я взял себя в руки и поднялся на башню. Оказалось, что ученик уже ждет меня. Он стоял в квадрате солнечного света, прислонившись спиной к холодной каменной стене и лениво наигрывая на маленьком свистке. У его ног несколько голубей что-то клевали с земли, и у меня упало сердце. Но, завидев меня, они тут же поднялись в воздух, и зерно, которое их привлекло, разметалось по ветру. Свифт заметил облегчение, появившееся у меня на лице,
