– Да, тут начинается грустная часть. Я уйду вместе с Сотангом. Он всегда зимует в Бернсе. Мы будем зарабатывать себе на жизнь музыкой и песнями, а зиму проведем в тепле у его покровителя.
– И никаких сожалений?
– Только из-за того, что мы с тобой будем реже видеться.
– Но ты счастлив?
– Хм-м. Насколько это вообще возможно. Сотанг говорит, что стоит отдаться на волю судьбы и перестать пытаться управлять своей жизнью, как счастье само последует за тобой.
– Возможно, для тебя все сложится именно так, Нед.
Потом мы еще немного поболтали о всяких мелочах, потягивая эль. Я поражался тому, как стоически Нед перенес неприятности. Любопытно, что Старлинг ему помогла, но мне ничего об этом не сказала. Ну а то, что она разрешила Неду петь ее песни, означало, что она покончила с прежней жизнью.
Я мог бы проговорить с ним весь день, но Нед выглянул в окно и сказал, что ему нужно разбудить своего наставника и принести ему завтрак. Нед спросил, буду ли я сегодня на представлениях, и я ответил, что пока не знаю, но надеюсь, что у него все пройдет успешно. Потом мы попрощались.
Я пошел в замок через рыночную площадь. Купил цветы в одном месте, сласти – в другом и мучительно пытался придумать, какие еще подарки могут вернуть мне расположение Пейшенс. В результате я так больше ничего и не нашел. Взглянув на небо, я с ужасом обнаружил, как много времени провел, переходя от одного прилавка к другому. К замку стягивалась настоящая толпа. Я шагал вслед за фургоном, нагруженным бочками с элем, а за мной двигалась группа жонглеров, которые репетировали свой номер на ходу. Одна из девушек спросила, кому предназначаются цветы, и я ответил, что несу их своей матери. Жонглеры сочувственно рассмеялись.
Я нашел Пейшенс в спальне, где она сидела в кресле, поставив ноги на скамеечку. Она ругала меня и плакала над моим бессердечием, пока Лейси ставила цветы в вазу и готовила чай. История моих приключений заставила Пейшенс сменить гнев на милость, хотя она и пожаловалась, что двенадцать лет моей жизни остаются для нее тайной.
Я попытался вспомнить, на чем в прошлый раз остановился, когда Лейси тихо сказала:
– Несколько дней назад приходила Молли. Мы обрадовались, увидев ее после стольких лет разлуки. – Заметив, что я ошеломленно молчу, Лейси заявила: – Даже во вдовьем платье она остается привлекательной женщиной.
– Я сказала Молли, что ей не следовало прятать от меня внучку! – неожиданно заявила Пейшенс. – У нее, конечно, нашлось множество причин, но ни одна из них не показалась мне убедительной.
– И вы поссорились? – с тоской спросил я. Неужели дальше будет еще хуже?
– Нет. Конечно нет. На следующий день она прислала ко мне девочку. Неттл. Надо же было дать ребенку такое имя! Однако она искренняя девочка. Мне нравятся такие. Она заявила, что не хочет получить Ивовый Лес или что-то другое только из-за того, что ты ее отец. А я ей ответила, что это не имеет к тебе никакого отношения. Неттл внучка Чивэла – кому же еще я могу оставить поместье? Ну вот. Мне кажется, Неттл поняла, что я упрямее, чем она.
– Не намного, – с довольным видом заметила Лейси. Ее скрюченные пальцы постукивали по краю стола. Мне недоставало ее постоянного вязания.
– А Молли говорила обо мне? – спросил я, со страхом дожидаясь ответа.
– Ничего такого, что ты хотел бы услышать. Она знает, что ты жив; но я тут ни при чем. Я умею хранить секреты. Похоже, намного лучше, чем ты! Она пришла сюда, готовая к ссоре, но после того, как поняла, что я также страдала все эти годы, оказалось, что у нас много общего. Ну, и милый Баррич, естественно. Милый, упрямый Баррич. Мы обе немного поплакали о нем. Ты ведь знаешь, что он был моей первой любовью. Мне кажется, что первую любовь нельзя забыть. Молли не таит на меня зла, а какая-то частичка моего сердца все еще любит этого ужасного упрямца. Я сказала ей, что, как бы отвратительно не вела себя твоя первая любовь, он всегда остается в твоем сердце. И она со мной согласилась.
Я застыл в неподвижности.
– Да, так она и сказала, – согласилась Лейси, и ее взгляд на мгновение задержался на мне, словно проверяя, насколько я глуп.
Пейшенс продолжала болтать на разные темы, но я с трудом следил за ее словами. Мое сердце находилось совсем в другом месте, оно гуляло по ветреным горным тропинкам вместе с девушкой в развевающейся красной юбке. Наконец я сообразил, что Пейшенс меня выпроваживает; ей необходимо переодеться к вечернему приему, а теперь ей требуется на это гораздо больше времени, чем раньше. Она спросила, буду ли я сегодня на празднике, и я ответил, что, скорее всего, нет, поскольку опасаюсь, что кто-нибудь из придворных может меня узнать. Она кивнула, но добавила:
– Ты очень сильно изменился, Фитц. Если бы не Лейси, я бы прошла мимо и не узнала тебя.
Я не знал, следует ли мне радоваться ее последним словам. Лейси проводила меня к двери.
– Ну, все мы сильно изменились, – сказала старая служанка. – Молли я бы узнала при любых обстоятельствах, но я сама уже не та, что прежде. Впрочем, Молли тоже изменилась. Она сказала: «Вообрази себе, Лейси, они поместили меня в Фиолетовые покои, в южном крыле. Меня, которая была служанкой на верхних этажах, поселили в Фиолетовых покоях, где раньше жили лорд Фликкер с супругой. Подумать только!» – И она вновь многозначительно посмотрела на меня.
Я задумчиво кивнул в ответ.
XXXVI
ПРАЗДНИК УРОЖАЯ
По вашей просьбе я отправляю гонца, чтобы он сообщил вам, что сине-зеленую драконицу Тинталью и черного дракона Айсфира недавно видели. Они пребывали в полном здравии и не страдали от отсутствия аппетита. Мы передали им, что вы тревожитесь о них и о юных драконах, оставленных на вашем попечении. Мы не станем утверждать, что они поняли ваше нетерпение, – впрочем, вы и сами это знаете. Они настолько поглощены друг другом, что не слишком заинтересованы в разговорах с людьми.
Вечер застал меня на хорошо знакомом посту за стеной. Для разнообразия я шпионил ради собственного удовольствия, а не по указанию Чейда. Рядом стояла корзина с вином, хлебом, яблоками, сыром и колбасой. Неподалеку устроился хорек. Я приник к глазку и наблюдал за придворными Шести Герцогств и гостями с Внешних островов.
Сегодня никто не пытался соблюдать формальности. Торжественные церемонии будут завтра. Столы ломились от яств, но посреди зала было оставлено место для танцев. Прекрасный шанс для юных менестрелей, жонглеров и кукольников показать свое мастерство. В зале сразу же воцарилась веселая суета, все увлеченно обсуждали завтрашний праздник. Простонародье и аристократы смешались во дворе и залах замка. Вероятно, я мог бы совершенно спокойно присоединиться к ним, но мое сердце к этому не лежало. Поэтому я спрятался, чтобы наблюдать за другими, и получал удовольствие, глядя на их радость.
Я занял свой пост довольно рано, чтобы послушать пение Неда. Он пел для детей, собравшихся пораньше, прежде чем их отошлют спать. Нед выбрал две простенькие песенки: одну про человека, который охотился на луну, а другую о женщине, посадившей чашку, чтобы выросло вино, и вилку, чтобы выросло мясо. Он всегда смеялся, когда Старлинг пела эти песенки, веселилась его аудитория и сейчас. Нед получал огромное удовольствие от выступления, да и его наставник казался довольным. Я вздохнул. Мой мальчик уходит с менестрелями. Я и представить себе не мог, что так будет.
