Обыск был произведен, но без всякого результата.
– Вот моя карточка, я – Артур Рандольф из банка фирмы «Рандольф и сын»; а это – мой друг Роберт- Леройе Митчель; я ручаюсь за него.
При имени Митчель Барнес встрепенулся от удивления, так как этим именем назвалась и пострадавшая дама.
– Благодарю, Артур, – вмешался Митчель, – я и сам могу за себя постоять.
Обер-кондуктор поколебался одну минуту, затем обратился к Митчелю:
– Очень сожалею, что вынужден просить также позволения обыскать вас, но это моя обязанность.
– Милостивый государь, я отлично понимаю, что это ваша обязанность, и нисколько не сержусь на вас за это, тем не менее, я решительно отказываюсь.
– Вы отказываетесь? – вскричали все остальные, и трудно сказать, кто из них был наиболее поражен.
Рандольф побледнел и прислонился к стене; Барнес проявил некоторое волнение.
– Это походит на признание себя виновным, – сказал он, – так как все остальные пассажиры позволили обыскать себя.
Ответ Митчеля был еще неожиданнее, чем его отказ.
– Это меняет дело, – сказал он. – Если все позволили, то и я не стану противиться.
При этом он начал раздеваться без всяких разговоров, но и в его платье не было ничего найдено; также бесплоден оказался и обыск чемоданов этих обоих господ. Обер-кондуктор беспомощно поглядел на сыщика, который смотрел в окно.
– Вот мы и на центральной станции, – сказал Митчель. – Можем мы выйти из поезда?
Обер-кондуктор кивнул головой, и друзья вышли через дверь в конце вагона. Едва они исчезли, как Барнес вскочил, быстро направился, не говоря ни слова, к противоположной двери и выпрыгнул на платформу, пока поезд медленно подходил. Он быстро подошел к человеку, по-видимому, поджидавшему его, шепнул ему несколько слов, и они вместе направились к поезду. Из него вскоре вышла пострадавшая дама и, когда она покинула станцию, за ней по пятам шел спутник Барнеса. Барнес тоже собирался удалиться, когда почувствовал прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидел Митчеля.
– Барнес, – сказал он, – я желал бы сказать вам пару слов. Не окажете ли вы мне чести позавтракать со мной?
– Откуда вы знаете, что меня зовут Барнес?
– До сих пор я не знал этого, теперь же знаю, – отвечал Митчель с улыбкой, которая очень неприятно задела Барнеса, так как сыщик чувствовал, что этот человек перехитрил его; но это еще больше усилило желание поймать его. Он решился принять приглашение, так как сообразил, что ничего не потеряет от этого знакомства, а, может быть, что-нибудь и выиграет. Поэтому они направились вместе в буфет и сели за столик.
– Не будет ли лучше для нас обоих, – начал Митчель, отдав приказания кельнеру, – если мы с самого начала попытаемся прийти к некоторому соглашению, мистер Барнес?
– Я не знаю, что вы хотите сказать.
– Кажется, вы только что спросили меня, откуда я знаю ваше имя. Как я вам уже сказал, я его знал, но ле подозревал. Желаете вы, чтобы я вам сказал, почему?
– Конечно, если это доставит вам удовольствие.
– Может быть, глупо с моей стороны, что я обращу ваше внимание на первую ошибку, сделанную вами в этой игре, так как вы, конечно, работаете против меня; но, отпустив моего друга одного ради того, чтобы поговорить с вами, я не могу устоять от искушения.
– Подождите минуту, мистер Митчель, я не такой дурак, как вы полагаете; я знаю, что вы хотите сказать!
– В самом деле! Это было бы остроумно!
– Вы хотите сказать, что я вел себя как глупый осел, вмешавшись в разговор в вагоне, когда вы воспротивились обыску.
– Ну, я не высказал бы этого так грубо, однако, дело было действительно так: когда вы последовали за Рандодьфом в уборную, во мне возникло подозрение, и я пошел сзади вас, и когда обер-кондуктор пригласил меня к обыску, я воспротивился только для виду, чтобы посмотреть, какое действие произведет на вас мой отказ. Результат подтвердил мое подозрение, я узнал в вас сыщика, а тогда мне уже незачем было противиться обыску.
– Как уже сказано, я вел себя как глупый осел, но я не нуждаюсь в предостережении: это больше не повторится.
– Конечно, я не сомневаюсь, что вы подслушали наш ночной разговор, и поэтому вы, само собой разумеется, подозреваете меня в совершении кражи. Но я не понимаю, как случилось, что вы не следили за мной всю ночь после того, как слышали наш разговор!
Барнес промолчал на это замечание.
– У меня к вам просьба, – продолжал Митчель.
– Именно?
– Не говорите никому, что я держал пари, что совершу преступление. Конечно, я не могу помешать вам следить за мной и изобличить меня – если вам удастся.
– Когда вы совершите преступление, я, конечно, изобличу вас, – возразил Барнес. – Может быть, для меня самого выгоднее молчать о том, что я узнал в эту ночь; но обещать вам это – слишком большое
