потянулись преследователи. Условия для слежки были самые неподходящие – голые деревья, редкие прохожие, осенняя муть.
Пройдя пешком около двух километров, Гукасян повернул к пустырю, на котором возвышалось огромное недостроенное здание, окруженное бетонным забором. Где-то оно уже поднялось чуть ли не вровень с Останкинской башней, а где-то едва достигало пяти-шести этажей.
Здесь было на удивление безлюдно, и появление сразу стольких посторонних лиц обязательно привлекло бы внимание приятеля Гукасяна, который, скорее всего, занимал наблюдательный пост на верхотуре.
Велев коллегам окружить стройку широким кольцом, но при этом оставаться под защитой окрестных зданий и парковых насаждений, Цимбаларь в одиночку приблизился к забору и успел заметить, как Гукасян нырнул в чёрный провал одного из многочисленных подъездов.
В суматохе погони он совсем забыл о мезузе и сейчас, случайно дотронувшись до груди, ощутил, что её тесёмка закрутилась на пару оборотов. Это не могло быть простой случайностью. Окулист, в последнее время никогда не расстававшийся с бетилом, был где-то поблизости.
Тянуть дальше не имело смысла, тем более что начинало смеркаться. Вдали уже зажглись уличные фонари, но на территории стройки не горела ни единая электрическая лампочка. Цимбаларь, относившийся к домашнему уюту в общем-то наплевательски, внезапно подумал, что неплохо бы сейчас оказаться возле телевизора, с тапочками на ногах и бутылочкой пивка в руках.
Отдав приказ скрытно подтягиваться к забору, но ни в коем случае не соваться на территорию, запросто простреливаемую сверху, Цимбаларь нырнул в лаз, проделанный под одной из бетонных плит, и зигзагами побежал к подъезду, в котором совсем недавно исчез Гукасян.
При этом ощущения у него были самые мерзопакостные, а утешала лишь мысль о том, что четырнадцатиграммовая пуля «смит-вессона», вылетевшая из ствола со сверхзвуковой скоростью, не причинит ему никаких физических страданий, а мгновенно переправит в особое отделение рая, где в комфортных условиях пребывают все полицейские, жандармы, карабинеры и милиционеры, погибшие при исполнении служебных обязанностей.
Вдохновлённый этой сомнительной надеждой, Цимбаларь хотел на бегу перекреститься, но забыл, откуда следует начинать – со лба или с чрева. Вместо этого он опять коснулся мезузы и убедился, что её те– сёмка закрутилась ещё туже.
До подъезда, маячившего впереди спасительным убежищем, оставалось ещё шагов двадцать, когда вверху грянул выстрел, эхо которого пошло гулять по лабиринтам недостроенных этажей. Вороньё, облюбовавшее стрелы кранов, под аплодисменты собственных крыльев взлетело в небо. Все собаки в округе дружно залаяли.
Ничего похожего на свист пули Цимбаларь не услышал, хотя этот отвратный звук, подгоняющий бегущих и расслабляющий лежащих, был ему хорошо знаком. Отсюда следовал вывод: стреляли не в него.
Затем раздался ещё один выстрел, более глухой. Видимо, на сей раз стреляли в упор, вдавив ствол в податливую человеческую плоть. Не приходилось сомневаться, что на земной жизни грабителя и наркоторговца Гукасяна, опрометчиво связавшегося с маньяком-убийцей, поставлена точка – чёрная точка порохового ожога.
Оказавшись под защитой кирпичных стен, Цимбаларь по рации попросил кого-нибудь из тех, кто его слышит, найти рубильник и включить на стройке свет, а сам, почти на ощупь, стал подниматься по лестничным маршам, не имевшим и намёка на ограждение.
Взобравшись этажей на пять, он повернул налево и тут же почувствовал, что тесёмка мезузы начинает раскручиваться в обратном направлении. Тогда он поспешно двинулся вправо, и та свилась сразу на два оборота.
Место, в котором он сейчас находился, совсем не походило на непритязательные стройки скудных советских времён, когда с лестничной площадки можно было попасть максимум в пятидесятиметровую трехкомнатную квартиру. Здесь же тянулись анфилады просторных покоев, залы с арками, громадные (и тоже пока неогороженные) лоджии.
Пронзительный ноябрьский ветер, почти неощутимый внизу, превращал одежду в парус, выдувая из-под неё последние остатки тепла. Но как бы ни силён был этот ветер, он не мог рассеять запах пороховой гари. Усиленный патрон «магнум», сконструированный специально для крупнокалиберных «кольтов» и «смит-вессонов», оставлял после себя смрад, сравнимый разве что со зловонием скунса, хотя, конечно, не такой стойкий.
Нажатием большого пальца Цимбаларь взвёл курок своего «макарова» (все остальные его механизмы были давно готовы к стрельбе) и, стараясь ступать бесшумно, что в тёмных, захламлённых помещениях давалось с трудом, вступил в квартиру, в планировке которой отсутствовала привычная архитектурная логика.
Он был заранее готов увидеть здесь Гукасяна, но всё равно вздрогнул, буквально натолкнувшись на его тело, вытянувшееся поперёк прихожей. Сначала Цимбаларю показалось, что тот снизу лукаво подмигивает ему, словно старому знакомому. Лишь наклонившись, он понял, что причина этой иллюзии – широко открытый левый глаз и полное отсутствие правого. Даже убивая былого напарника по преступному ремеслу, Окулист не преминул оставить на нём своё личное клеймо.
Правильно, подумал Цимбаларь, бей своих, чтобы чужие боялись.
Проверять пульс Гукасяна, а тем более пытаться вернуть его к жизни было занятием бесперспективным – таких оплошностей уважающие себя «профи» не допускают.
Теперь, когда ситуация более или менее прояснилась, надо было искать Окулиста, чьё дальнейшее пребывание на свободе могло устраивать только князя тьмы. Здравый смысл подсказывал, что выше он не полезет, поскольку не располагает ни крыльями, ни пропеллером в жопе, ни другими приспособлениями для свободного полёта. Следовательно, сейчас он спускается по одной из лестниц вниз, рискуя в темноте расшибиться в лепёшку.
Цимбаларь поднёс рацию вплотную к губам и шё– потом приказал опергруппе внимательно наблюдать за прилегающей к зданию территорией и в случае появления Окулиста, чьи приметы были всем хорошо известны, стрелять на поражение. Оставалось неизвестным, верит ли он сам в возможность выполнения этого приказа. Однако ничего более умного ему в голову сейчас не приходило.
Затем Цимбаларь спросил:
– Что со светом? Неужели не можете найти рубильник?
– Ищем, – ответили ему. – Все сторожа, как назло, куда-то подевались.
С каждой минутой становилось чуточку темнее, и он начал медленный спуск вниз, не забывая время от времени прикасаться к мезузе. Если верить ей, опасность не возрастала, но и не уменьшалась. Окулист по-прежнему находился где-то в здании.
Обследовав несколько близлежащих квартир, Цимбаларь двинулся дальше и в сгущающемся мраке не заметил, как его нога ступила в пустоту…
Мерзопакостно бежать по открытой местности, ежесекундно рискуя получить пулю в лоб, но ещё мерзопакостней, находясь высоко над землей, потерять под собой опору. Для многих людей это постоянная тема кошмарных снов…
Ловя ускользающее равновесие, Цимбаларь уже валился вниз. Конечно, какой-то шанс на спасение оставался, но его можно было реализовать только при помощи рук, в данный момент занятых пистолетом и радиостанцией.
Отшвырнув эти совершенно ненужные сейчас предметы, он сорвался в пролёт лестничной клетки, но в последний момент успел ухватиться за арматурные стержни, торчавшие из бетона. В кровь ободрав ладони, Цимбаларь повис на них, словно сопля на палочке.
Слышно было, как уносящийся вниз пистолет звонко лязгает, задевая за какие-то препятствия. Любой из ударов мог привести к шальному выстрелу, но этого так и не случилось. Рация, находящаяся в мягком кожаном футляре, падала бесшумно.
Цимбаларь попытался рывком подтянуться, но сразу понял, что это пустые
