местного отделения милиции.
– Зато плотность нашего населения, мил-человек, уступает всем европейским странам, включая Исландию, – добавил он. – Какой отсюда следует вывод?
– Детей надо больше плодить, – ответил Цимбаларь, изрядно измотанный дорогой.
– И это тоже, – кивнул начальник милиции, столь пухлый, что детородные функции, наверное, уже утратили для него всякий интерес. – Но главный вывод, касающийся непосредственно тебя, мил– человек, состоит в том, что в условиях обширного и малонаселённого пространства каждый работник милиции обязан действовать инициативно и самостоятельно, не дожидаясь подсказок и понуканий сверху. На своём участке ты царь, бог и воинский начальник. Естественно, в рамках Конституции, основополагающих законов и приказов министерства… Вас в столице часто на совещания собирали?
– Да, считай, чуть ли не каждый день, – честно признался Цимбаларь.
– Во как! А здесь я вижу некоторых своих участковых от силы пять-шесть раз в году.
– Счастливые, – вздохнул Цимбаларь.
– Но лодыря гонять, мил-человек, мы тебе не позволим, – продолжал начальник. – У меня везде глаза и уши имеются. Если, скажем, запьёшь, я уже через неделю знать буду. – По-видимому, в его понимании это был чуть ли не минимальный срок, соответствующий городскому «завтра».
В ответ Цимбаларь осторожно заметил:
– Да ведь через неделю любой порядочный алкаш из запоя выйдет.
– Ты, мил-человек, наш контингент ещё слабо знаешь. Здесь такие штукари обосновались, что и на полгода запить могут… Но это к слову. А я веду речь касательно строгого контроля, который будет за тобой осуществляться.
– Это лишнее, – сказал Цимбаларь. – Трудолюбие и самодисциплина у меня в крови.
– Почему же тебя, такого хорошего, в нашу глухомань запёрли? – начальник лукаво прищурился. – Уж не в знак ли поощрения?
– Сюда я переведён по собственному желанию, согласно поданному рапорту.
– Кто же, мил-человек, этим рапортам верит? Лучше скажи, почему у тебя бровки обгорели и шевелюра в подпалинах?
– Паяльная лампа в руках взорвалась, – ответил Цимбаларь, даже не пытаясь придать своим словам должную убедительность.
– Не врёшь? – начальник погрозил ему пальцем, похожим на сардельку. – Намедни по телевизору сюжетец показывали, как столичные милиционеры на служебной машине въехали в ресторан. Назывался он, кажись, «Сорок градусов». А закончилось всё грандиозным пожаром. Тебя случайно среди тех орлов не было?
– Ресторан назывался «Сорок вольт», – поправил его Цимбаларь. – И когда туда въехали милиционеры, огонь бушевал уже вовсю. Пожертвовав служебной машиной, они спасли людей, находившихся внутри. Но лично я к этому делу никакого отношения не имею.
– Весело в столице живётся, ничего не скажешь! Но у нас ты в ресторан при всём своем желании не заедешь, – похоже, начальник не поверил ни единому слову городского пижона. – Во-первых, наши рестораны размещаются в бревенчатых лабазах, а во-вторых, никто, мил-человек, тебе машину не доверит.
– Как же участковому обходиться без транспорта? – вяло возмутился Цимбаларь.
– Да вот так! – начальник развёл руками. – Сам как-нибудь выкручивайся. Зимой в сани садись. Летом в бричку. Или верхом, коли умеешь. Туточки проезжих дорог – раз, два и обчёлся. Миновала нас железка, миновала нас и шоссейка. Да и бензин бешеных денег стоит. Зато сена и овса – хоть завались.
– Понятно. – Цимбаларь не собирался здесь долго задерживаться, тем не менее напустил на себя удручённый вид. – А какова криминогенная обстановка на участке?
– Нормальная, – беззаботно ответил начальник.
– Но я слышал, что в деревне… если мне не изменяет память, Чарусе регулярно случаются особо опасные преступления.
– Случаются, ну и что? В прошлом году – два, в позапрошлом – тоже два, а в позапозапрошлом аж три. Роста нет, и слава богу. Да и насчёт особой опасности ты загнул. В Чарусе на каждое умышленное преступление – три несчастных случая. Молва об этом, конечно, умалчивает. Происходит нагнетание. В том числе и в средствах массовой информации… Впрочем, если откровенно, мне эта деревня, как чирей на заднице. Все показатели портит. Но, с другой стороны, так с незапамятных времён повелось. Что ни год – какая-нибудь беда случается. То бригадир в проруби утопнет, то егеря собственные собаки разорвут… Есть же в природе заколдованные места! Вот и Чаруса туда же. Хотя в общем и целом деревня благополучная. И в смысле воровства, и в смысле бытовухи, и в смысле самогоноварения.
– Неужто самогон перестали гнать? – удивился Цимбаларь.
– Гонят, известно дело, но без целей реализации. Для личных нужд. А это, сам знаешь, уже совсем другая статья.
– Говорят, что мой предшественник погиб, – бухнув эту заранее заготовленную фразу, Цимбаларь хотел исподтишка проверить реакцию начальника. – Что известно о его смерти?
– Да всё то же самое. Ничего нового. Дело производством приостановлено. Но не прекращено! – Начальник опять погрозил пальцем, на сей раз неизвестно кому.
– Что за человек он был, если, конечно, не секрет?
– Обыкновенный. Надёжный, исполнительный, порядочный. Хотя звёзд с неба не хватал… Я сейчас прямо-таки скаламбурил, – начальник заулыбался. – Время ему подходило звезду получать, а должности соответствующей не было. Вот он и согласился участок принять.
– Получил звезду?
– Не успел. Однако начальник управления приказ к тому времени уже подписал.
– Жалко парня… Неужели в деле нет никаких зацепок?
– Припозднились мы, честно сказать, – добродушное лицо начальника как-то сразу посуровело. – Погода тогда выдалась – хуже некуда. За неделю полтора метра снега выпало. Две месячные нормы. Заносы выше электрических столбов. Пока мы собрались, пока бульдозер дорогу пробил… В общем, те, кто к этому преступлению причастен, все улики уничтожили.
– То есть вы полагаете, что убийца до сих пор проживает в Чарусе?
– А куда ему деться? Если возьмёшь гада – молодцом будешь.
– Или он меня возьмёт… на вилы, – с расстановкой произнёс Цимбаларь.
– Да ты, мил-человек, как будто запаниковал? – Начальник смерил его испытующим взглядом.
– Как раз и нет, – возразил Цимбаларь, глядя своему собеседнику прямо в глаза. – Я сделаю всё возможное, чтобы изобличить убийцу. Сил не пожалею, но своего добьюсь.
– У участкового инспектора, в общем-то, другие задачи, но если не в ущерб основной работе, то пожалуйста. Буду только приветствовать. Хотя поддержать ресурсами, увы, не смогу.
– Да я и не прошу ничего.
– Вот это правильно, – повеселел начальник. – А с семьёй у тебя как? В
