– Вот это да! – Цимбаларь и вправду был ошарашен. – А не могло ли убийство Черенкова быть местью за Решетникову?
– Кто же за сироту отомстит… – пригорюнилась старуха. – Она всё больше с малыми детушками водилась, на взрослых глаза поднять не смела. Боялась нас, дикарей.
– Ну ладно, – Цимбаларь встал. – Не буду отвлекать вас от творческого процесса. Спасибо за обед. Но в следующий раз лучше опять налепите пельменей. С медвежатиной.
Он поспешил на опорный пункт, включил компьютер и отыскал материалы, касающиеся Решетниковой. Вывод патологоанатомов был краток и разночтений не допускал: смерть наступила в результате отравления гемотоксическими медикаментозными веществами, предположительно ацетилсалициловой кислотой. Исследование внутренних органов по просьбе родственников не проводилось.
Когда окончательно стемнело, Цимбаларь сделал вылазку к магазину. На сторожевой пост только что заступил Борька Ширяев, чуть-чуть более весёлый, чем обычно.
– Кроме истопника, никого к магазину не подпускать, – наставительным тоном произнёс Цимбаларь. – И учти, я дверь на всякий случай опечатал.
– Не изволь беспокоиться, товарищ майор, – Борька скорчил дурашливую гримасу. – Всё будет в самом лучшем виде. Мимо меня даже мышь не проскочит.
– Мыши пусть себе скачут. А за людьми присматривай. О ком речь, ты, наверное, догадываешься. Часа в два ночи я тебя сменю.
– Да зачем тебе лишние хлопоты! Отдыхай спокойненько. Как-нибудь до утра перебьюсь. Меня в зоне, бывало, в карцер сажали. Температура та же самая, что и снаружи. Ничего! И по двое суток сиживал, и по трое. Это при лагерной-то кормёжке. А здесь красотища! Шкалик принял – и дальше сторожи. Пусть теперь мне лагерные вертухаи на вышках завидуют.
– Ты шкаликами-то не очень увлекайся. Потерпи немного. В два часа ночи я здесь буду как штык. – Провожаемый вспышками северного сияния, Цимбаларь отправился домой.
Надо было хорошенько отоспаться, ведь впереди предстояла не только мучительная ночь, но и хлопотливый день. В десять утра возле магазина должны были собраться члены ревизионной комиссии.
Однако долго поспать ему не удалось. Где-то около полуночи под подушкой запищала рация.
– Я «Третий», я «Третий», – голос Людочки был до неузнаваемости искажён радиопомехами. – Вызываю «Первого».
– «Первый» на связи, – отозвался Цимбаларь. – Слушаю тебя.
– Прости, что я тебя сегодня отшила, – сказала Людочка. – Ведь для того, чтобы поговорить с кем-то из вас, мне приходится убегать в кладовку. А дети всё подмечают.
– Да я и не обижаюсь. Просто на тот момент мне хотелось услышать знакомый голос.
– У тебя опять неприятности?
– Что значит – опять? Здесь это моё перманентное состояние… Ну а как ваши делишки?
– Ванька от тоски совсем извёлся. Конечно, это задание не для него. Он привык общаться с бродяжками и юными наркоманами, а в Чарусе совсем другой контингент. Дети его пока чураются… Хорошо ещё, что тут практически нет кошек.
– Я тоже это заметил. В деревнях кошек по избам не держат. Дескать, пусть себе ловят мышей в хлеву. А в условиях севера им зимой не прокормиться. Они же выходцы из тёплых стран. Как и Цимбалари.
– Знаешь, а я настроила спутниковый телефон. Сейчас мы в любой момент можем связаться хоть с Москвой, хоть с американским штатом Юта. Свой ноутбук я уже подключила через спутник к Интернету… А, чёрт… – голос Людочки стал прерываться.
– Что случилось?
– Опять эти проклятые шумы… Голову даю на отсечение, что кто-то настраивается на нашу волну.
– Ну ты и мнительная! Выгляни лучше в окно. Видишь, какие столбы света гуляют по небу? Так бывает только в магнитную бурю.
– Подожди, подожди… – странная интонация, появившаяся в голосе Людочки, не предвещала ничего хорошего. – Это не столбы света гуляют по небу. Это что-то горит неподалёку… Вон уже и люди бегут по улицам.
В то же мгновение в окно опорного пункта забарабанили кулаками.
– Вставайте! Пожар! Магазин горит!
Цимбаларь выскочил на улицу, сунув босые ноги в валенки и даже не успев застегнуть полушубок.
Чёрное небо цвело на севере всеми цветами радуги, а за деревенскими избами рвалось вверх гудящее оранжевое пламя. В морозном воздухе далеко разносились тревожные крики и сухой пулемётный треск лопающегося от огня шифера.
Цимбаларь мчался изо всех сил, но его ноги, казалось, налились свинцом. На звоннице грянул набат, лишь усугубляя стихийный ужас, и без того обуявший людей. То же самое, наверное, испытывали жители средневекового города, внезапно разбуженные ночным приступом.
Магазин уже превратился в сплошной костёр, в недрах которого, давая огню новую силу, взрывались бутылки с водкой и банки с подсолнечным маслом. Жар ощущался даже на расстоянии пятидесяти шагов.
Трактор притащил с мехдвора пожарную цистерну, оборудованную помпой, но слабенькая струя воды не могла помешать бушующему пожару. Смельчаки, вооружённые баграми, пытались растащить сруб магазина по брёвнышку. Искры летели вверх, словно мириады огненных шмелей, вознамерившихся штурмовать небо.
Вокруг собралась вся деревня, за исключением разве что малых детей. Цимбаларь видел Страшкова, вцепившегося в брандспойт, Парамоновну, размахивающую лопатой, Зинку Почечуеву с ведром в руках. На лицах людей дрожали зловещие багровые отблески.
От церкви прибежал отец Никита, а с ним староста Ложкин, его суровая жена и Валька Дерунова. Все четверо неистово крестились.
– Где Ширяев? – закричал Цимбаларь. – Где Борька Ширяев? Он жив? Кто- нибудь его видел?
– Да здесь я, здесь, – из толпы вынырнул Борька, чумазый, словно трубочист. – На минутку всего отлучился, а тут и началось… Не переживай, майор! Что сгорит, то не сгниёт… И заметь – не сбылось цыганское пророчество. Уцелел я в огне.
Но Цимбаларь уже не видел Борьку. Его сознание внезапно поплыло…
Глава 8
Видение
…Он словно летел куда-то, не касаясь земли ногами, да и сама земля пропала из виду, скрывшись в густом сером тумане.
Впрочем, летел – было не совсем точное слово. Он не чувствовал ни сопротивления встречного воздуха, ни спазма в желудке, ни свиста ветра в ушах – короче, ничего такого, что свойственно полёту или падению. Более того, он уже не был самим собой.
Прежний майор Цимбаларь остался где-то далеко-далеко посреди охваченной паникой деревушки, на чёрном от пепла снегу, а сквозь серый сумрак неслось нечто совсем иное, имевшее к нему весьма отдалённое отношение.
Внезапно туман стремительно истаял, и он узрел чужой угрюмый мир, совершенно не похожий на утонувшую в снегах Чарусу.
Вокруг расстилалась холмистая, рассечённая глубокими лощинами
