пословица «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти». Нет, устраивать какие-либо гешефты с этим скользким типом не стоит. Себе дороже будет.
– Заберите деньги, – сказал он сквозь зубы. – Быстро. И впредь в такие игры не играйте.
– Понял. – Фотограф накрыл деньги пустой сковородой и, как за спасательный круг, схватился за початую бутылку. – Можно?
– На здоровье.
– Красивый у вас… эксперт, – сказал фотограф, сглотнув. – Мне бы такую в модели.
– Поговорите, авось и согласится. Почему Дуня ушла от вас?
– Она ничего никогда не объясняла. Приходила и уходила, когда хотела. Заказала себе собственный ключ от дверей.
– По-русски хорошо говорила?
– Лучше нас с вами.
– А по-вьетнамски?
– Наяву никогда.
– Что значит – наяву?
– Во сне она частенько бормотала что-то такое… бям-тям-пям… А больше никогда. Во сне она вообще сильно менялась.
– Во сне все меняются, – пожал плечами Донцов. – Ничего удивительного.
– Нет, тут совсем другое дело. Поясняю на примере. Я все же мужчина. – Фотограф передернул пухлыми плечами. – И ко всякой экзотике неравнодушен. Однако все мои попытки сблизиться встречали со стороны Дуни резкий отпор. А вот со сна, в полудреме, она была совсем другая. Ластилась, мурлыкала, готова была отдаться, но, проснувшись окончательно, немедленно прогоняла меня. Как будто надевала на себя совсем другую личину.
– По-моему, это несущественно… Своих вещей она здесь не оставила?
– Абсолютно ничего. Ни пылиночки. Я даже сам удивился. Пустые флаконы из-под шампуня и то с собой унесла.
– Добавить ничего не хотите? – спросил Донцов, заслышав, как в гостиной Цимбаларь начинает насвистывать марш «Кавалерийская рысь», что означало: пора сматываться. Наверное, пришло время сдавать обратно Марусю.
– Добавить… добавить. – Фотограф задумался. – Вы хотите ее арестовать?
– Не исключено.
– Будьте осторожны. Она – оборотень. – Сделав такое в высшей степени неожиданное заявление, фотограф немедленно хлобыстнул третий стакан.
– Как это понять? – Донцов, уже успевший встать с табуретки, застыл посреди кухни.
– Как хотите, так и понимайте. Я свое слово сказал. Только она оборотень не обликом, а, так сказать, натурой… внутренним содержанием. Опять же обратимся к примеру. Я в Штатах немало лет прожил, английский язык в совершенстве знаю, но любой коп или даже уличный попрошайка легко определял, что я чужой. А она год назад прибыла сюда из глухой вьетнамской провинции, и сразу стала как своя. За исключением мордашки, конечно. Так легко обыкновенный человек к незнакомой жизни не приспособится. Поэтому я и говорю – оборотень она. Хотя людям зла не причиняет.
– Теперь уже причиняет, – сказал Донцов.
Глава 11
День удач и разочарований
Утро началось с неприятной новости. Кондаков как ушел вчера еще до полудня на поиски связей с азиатскими мафиози, так и не вернулся. Уже скоро сутки, как он не появлялся ни на службе, ни лома. И даже вестей о себе не подавал, что на него было совсем непохоже.
Многочисленная родня ветерана уже вовсю теребила руководство отдела, хорошо хоть, что до полковника Горемыкина этот слушок не успел дойти.
– Вот будет номер, если нашего деда в какой-нибудь опиумокурильне прикончили, – сказал Цимбаларь.
– Плохо ты его знаешь, – возразил Донцов. – Павла Фомича голыми руками не возьмешь.
– Голыми руками, может, и не возьмешь, а голой бабской дразнилкой – запросто. Он, между прочим, хоть и бывший марксист, но человек весьма страстный. Я это не понаслышке знаю. Подсунь ему какую-нибудь вертихвостку – сразу клюнет. А азиатские марухи не нашим чета. Они этот перепихнин с самого детства изучают. Как у нас домоводство. Больших высот в своем деле достигли. Любого бугая могут до смерти затрахать, а не то что дедушку, износившегося на службе отечеству.
– Ты заранее не паникуй. Еще, как говорится, не вечер. Вдруг и появится.
– Хрен он появится! – воскликнул в сердцах Цимбаларь. – Пропадет, как ягненок в волчьем логове. Мясо на фарш пустят, из шкуры кошельков наделают. Азиаты, одно слово. Давай никому не скажем, что мы к этому делу причастны. Дескать, действовал по личной инициативе. Пропал по собственной вине.
– Нельзя так, – покачал головой Донцов. – Мы его в эту историю втравили, нам его и выручать. Если к обеду не появится, отправимся на поиски. Пройдем по всей предполагаемой цепочке от начала до конца. Не может такого быть, чтобы где-нибудь следов не осталось.
Однако проблема, к счастью, вскоре разрешилась сама собой. Снизу позвонил дежурный и сказал не без издевки:
– На улицу выйдите. Вас там за углом дружок поджидает.
– Почему за углом? – удивился Донцов.
– Потому что за угол держаться можно, – ответил дежурный. – А на ровном месте ноги разъезжаются. Еще скажите спасибо, что я на вас начальству не настучал.
– Ничего себе! – присвистнул Цимбаларь, слышавший весь этот разговор. – Дает дедуся стране угля.
За углом стояли два глянцево-черных внедорожника, здоровенных, как автобусы. Тонированные стекла не позволяли разглядеть тех, кто находился внутри. Однако стоило только Донцову и Цимбаларю приблизиться, как дверцы машин распахнулись, причем все сразу.
«Как начнут сейчас из автоматов в упор палить!» – осенила Донцова запоздалая мысль, но, паче чаянья, все обошлось. Из машин на них пахнуло не пороховой гарью, а банальным перегаром.
В ближнем джипе находился Кондаков, пьяный вусмерть даже на первый взгляд, и несколько пожилых азиатов в одинаковых серых костюмах, с одинаковыми непроницаемыми физиономиями и с одинаковой стрижкой.
Различить их можно было следующим образом: у одного татуировки покрывали все открытые части тела, кроме лица, у другого щеку уродовал глубокий рваный шрам, а у третьего отсутствовали как татуировки, так и шрамы. За рулем находился еще один уроженец Юго- Восточной Азии, но этот выглядел помоложе, и авторитетом среди соотечественников, судя по всему, не пользовался.
Задняя машина была набита девушками – очень маленькими, очень симпатичными и опять же очень-очень одинаковыми.
Каждая из них соответствовала представлениям Цимбаларя об идеальной партнерше для чувственных утех. Марусе с привокзальной площади они были по титьки.
– Салют, – через силу выговорил Кондаков. – Устал. Р-ра-ботал всю ночь.
