делать нечего.
И действительно, в хлопотах разного рода Темняк даже не заметил, что размер светящегося облака уменьшился почти на четверть, а все посетители, за исключением стражей, поспешно покидают сад.
Пора было уходить. Причем уходить, как говорится, несолоно хлебавши. Хотя в общем-то это печальное резюме относилось только к Стервозе. Для Темняка поход на крышу оказался весьма и весьма плодотворным.
Обратная дорога оказалась сущим мучением. Первую треть пути – до лифта-гейзера – ему вообще пришлось тащить Стервозу на спине (а весу в ней было как в годовалом подсвинке). Дальше вынужденные остановки происходили через каждые десять-двадцать шагов. Охарактеризовать всё это можно было только одним с чувством сказанным словом: «Погуляли-и-и!»
Дома их дожидалась Зурка, у которой, по её собственному выражению, сердце было не на месте.
– Опять избили! – всплеснула она руками.
– А что, такое уже случалось? – полюбопытствовал Темняк.
– Столько раз!
Пока она охала да ахала, одна из кормушек, следуя воле немного оклемавшейся Стервозы, наполнилась резко пахнувшей жижей. По словам Зурки, это была вовсе не пища, а что-то вроде заживляющей мази. Общими усилиями они запихнули измочаленную Хозяйку в кормушку, где та почти целиком скрылась в жиже.
– Не везет, бедняге, – вздохнула сердобольная Зурка. – При мне пятый раз на крышу ходит, и все без толку. Да и не удивительно! Сотня баб на одного мужика. Тут никакой любви не допросишься.
– У нас всё наоборот, – заметил Темняк. – Сотня мужиков на одну бабу. Тоже, наверное, любви просят… Или уже допросились?
За эти шутейные слова он получил совсем не шутейную оплеуху (что интересно, инстинкт бойца, не раз выручавший Темняка, в подобных ситуациях себя ничем не проявлял и все женские пощечины попадали точно в цель).
– Ты дурак, – сказала Зурка. – Хотя и много о себе мнишь. Если я буду уступать всем подряд, то перестану уважать себя. Хватит и одного такого подлеца, как Цвира. Я ищу совсем не то, что ты думаешь. Мне нужен… – она задумалась, подбирая нужное слово.
– Принц, – охотно подсказал Темняк.
– А кто это?
– Ну как тебе сказать… – теперь пришлось задуматься уже Темняку. – Прекрасный юноша, причем не такой, как все. Добрый, деликатный, щедрый, заботливый, нежный. Ну и, конечно, не бедный.
– Разве такие бывают? – спросила Зурка тоном маленькой девочки, зачарованной только что услышанной сказкой.
– Бывают, – кивнул Темняк. – Но, правда, не в Остроге.
– Ты сам их видел?
– Принцев не видел, врать не буду, а вот с принцессами доводилось встречаться.
– Я в принцессы не гожусь? – Вопрос, разумеется, был наивный, но в устах Зурки он звучал очень и очень трогательно.
– Увы, принцессой нужно родиться, – Темняк постарался выразиться как можно мягче. – Но это касается только наследственных принцесс, причастных к власти. А для какого-то одного человека ты можешь стать принцессой в любое время. Поверь, так даже лучше.
– Подожди, – Зурка, до этого сидевшая так близко к Темняку, что их колени соприкасались, вскочила. – Она меня зовет.
Девушка, сбегав к кормушке, помогла Стервозе перевернуться на другой бок и тут же вернулась обратно.
– Как ты её понимаешь? – поинтересовался Темняк.
– Так и понимаю, – Зурка пожала плечами. – Ты ведь понимаешь, что кожа у меня гладкая, а глаза голубые.
– Это совсем другое дело. На то человеку даны чувства. Ровным счетом пять.
– Значит, у меня есть шестое. Ведь Хозяева берут к себе не всех подряд, а только тех, кто прошел строгий отбор. Им нужны понятливые слуги.
– Меня и непонятливым взяли.
– К тебе у Стервозы особое отношение… – Опять у Зурки не хватило точного слова.
– Только не говори, что она меня любит, – усмехнулся Темняк.
– Да нет… Во-первых, она всегда помнит, что обязана тебе жизнью. Во- вторых, она… как бы это лучше сказать…
– Уважает меня!
– Не мешай! Короче, она понимает, что ты не простой человек. Очень даже не простой… Она даже связывает с тобой какие-то свои надежды.
– Любопытно знать, какие?
– Подожди, я спрошу, – Зурка подошла к кормушке и стала поглаживать Стервозу, бултыхавшуюся там, словно тюлень в бочке.
Продолжалось это довольно долго, причем на все шуточки Темняка Зурка отвечала только резким взмахом руки, – отстань, мол. Затем, не прекращая своего довольно рискованного занятия – такая вольность не каждой Хозяйке могла понравиться – она обернулась к Темняку.
– Ну?
– Что ну? – переспросил он.
– Какой ты непонятливый! Если я сейчас обнажусь, тебе будет приятно?
– Еще бы!
– Вот и тебе сейчас придётся обнажиться. Только это касается не тела, а души. Помнишь, как ты однажды вызывал в своём сознании самые важные моменты прошлого? Попробуй снова.
Темняк ещё чесал голову, размышляя над тем, как бы поскорее отвязаться от этих баб да заняться, наконец, неотложными делами, которых накопилась тьма-тьмущая, а рядом с кормушкой уже начало медленно разгораться тусклое сияние, словно бы включался экран тяжелого на подъем лампового телевизора.
Он думал, что Стервоза ищет зримые образы, как-то связанные с грустными событиями минувшего дня, но в световом окне материализовался портрет загадочного Феникса, на смену которому явился не менее загадочный Незримый.
Изображения чередовались. Феникс – Незримый. Феникс – Незримый. Оба они вместе. Потом опять: Феникс – Незримый.
Зурка, не отходившая от Стервозы, нетерпеливо промолвила:
– Ей хотелось бы как-то пообщаться с этими существами. Неужели ты не понимаешь?
– Теперь понимаю, – буркнул Темняк, сознание которого как бы раздваивалось, то целиком погружаясь в светящийся столб, то возвращаясь обратно.
Так и до шизофрении было недалеко!
После целого ряда неудачных попыток он сумел-таки выразить свои мысли чередой последовательных картинок – человек и Хозяин на крыше Острога, человек и Феникс на фоне сказочного пейзажа, Феникс и Хозяин на крыше Острога.
