Блондинка. Том II

Она отставила в сторону поднос, не стала слишком внимательно приглядываться к бокалам. Взяла бутылку виски, поставила ее на тумбочку и, не совсем отдавая себе отчет в том, что голова у нее просто раскалывается от комбинации «Дом Перинъон» с таблетками, отпила глоток виски. Господи, этот напиток так и обжигает пищевод! И вкус совершенно омерзительный. Она закашлялась, сплюнула. Потом отпила еще глоток.

Уже начало четвертого! Президент должен скоро уехать — и конец их рандеву!.. Правда, как скоро, Блондинке Актрисе не сообщили. А телефонный разговор все продолжался. Из отрывистых фраз Президента Блондинка Актриса поняла, что русские и кубинцы вступили в сговор. «Отплатить за Плайя-Хирон, вот как? Ну ничего, это мы еще посмотрим!» Тут Блондинку Актрису вдруг охватила дрожь — Президент заговорил о… ядерных ракетах. Советские ракеты? На Кубе? Ей хотелось зажать уши руками. Она вовсе не собиралась подслушивать, боялась, что Президент, заметив это, впадет в ярость. Она уже поняла, что Президент столь же вспыльчив и горяч, как и Бывший Спортсмен, принадлежит к тому же брутальному типу мужчин. Гнев возбуждал его не меньше секса, в гневе он находил удовлетворение.

Тут он наконец заметил ее взгляд и пробормотал:

— Давай, малышка! Что же ты?

И, запустив руку ей в волосы, притянул к себе. И поцеловал в губы, крепко, до боли, ловко зажав трубку между плечом и шеей. Оттуда, из пластиковых телефонных внутренностей, доносился слабенький мужской голос. Президент шепнул:

— Ну же, не скромничай.

И, как в наскоро отрепетированной сцене, Блондинка Актриса ответила ему поцелуем и принялась гладить по волосам, понимая, что от нее требуется, но не желая подчиняться.

— Малыш?..

Нежно, но уверенно, как мужчина, привыкший добиваться своего, Президент ухватил Блондинку Актрису за шею и притянул ее голову к паху. Не буду! Я не какая-нибудь там девушка по вызову. Я… На самом деле она была всего лишь Нормой Джин, смущенной и испуганной. И никак не могла вспомнить, как попала сюда, что привело ее сюда. Или же она по-прежнему Мэрилин? Но почему Мэрилин должна делать эти вещи? Чего именно хочет сейчас Мэрилин? А может, это съемки очередного фильма? Фильма в жанре «мягкое порно»? Но ведь она всегда отклоняла подобные предложения. Или же теперь снова 1948-й, и она опять осталась без работы, и ее выгнали со Студии?..

Она закрыла глаза, стараясь представить себе эту комнату. Ту самую роскошную спальню в отеле, где оказалась. Да, все совпадает, именно так. И она играет роль знаменитой блондинки актрисы, приехавшей на свидание к потрясающе красивому мужчине, лидеру всего свободного мира, президенту Соединенных Штатов. Приехала на романтическое рандеву с ним. Девушка Сверху в безобидном фильме жанра «мягкое порно», всего разочек, почему бы и нет?.. Она нашарила рукой бутылку виски, хватка Президента тут же ослабла. Он разрешал ей выпить. Огненная жидкость жгла и в то же время успокаивала.

Можно сыграть любую сцену (в том случае, если это действительно сцена, а не реальная жизнь). Плохо ли, хорошо, но сыграть всегда можно. Да и потом займет она всего несколько минут.

И никаких споров! Эти влюбленные никогда не вступали в споры.

Обнаженная Блондинка Актриса, свернувшись калачиком, лежала в ногах у Президента. Наконец-то можно дышать нормально. Ей удалось побороть приступ тошноты. Она безумно боялась, что ее вдруг вырвет, что она будет громко и неприлично блевать. И где! Прямо на огромной роскошной кровати, в объятиях этого мужчины! Она закашлялась и извинилась, но кашель не унимался. Глотать мужскую сперму!.. Может, мужчине это и приятно, но для нее нет ничего противнее. Да, конечно, если любишь самца, мужчину, то должна любить и его семя, его член, разве нет?

Челюсти у нее болели, ужасно болела шея — в том месте, где он держал ее мертвой хваткой, так крепко, что в какой-то момент ей показалось, он сейчас просто сломает ей позвонки. Грязная девчонка. Шлюшка моя. О, малышка, о-о-о!.. Ты просто фан-тас-тика!

В фильмах с «мягким порно» одна сцена наслаивается на другую, все перемешивается, никого не волнует, сколько все это будет длиться. Никакой логики в повествовании. Но в реальной жизни одна сексуальная сцена может естественно и плавно перейти в другую. И теперь, когда телефонные переговоры с Белым домом закончились, трубка опущена на рычаг, теперь Президент мог и поговорить с Блондинкой Актрисой, которая так страстно жаждала этого. Но, увы, он молчал. Лежал, откинувшись на подушки, и тяжело и часто дышал, прикрывая одной рукой вспотевший лоб. И тогда она услышала собственный голос и при этом силилась тщательно подбирать нужные реплики, любые слова годились, поскольку сценария у нее не было:

— К-Кастро? Он вроде бы диктатор, да? Но, Пронто, неужели из-за него мы должны наказывать простых людей? Весь кубинский народ? Это эмбарго!.. О Господи, да ведь тогда они еще больше нас возненавидят! И тогда…

Эти трогательные слова, произнесенные посреди огромной растерзанной кровати под балдахином, просто утонули среди смятых простыней и раскиданных подушек. А Президент обратил на них не больше внимания, чем на какой-нибудь другой мало что значащий звук — слабое потрескивание антикварной мебели или же шум воды, спускаемой в туалете. После бурного оргазма Президент и не думал притрагиваться к Блондинке Актрисе; обмякший пенис вяло свернулся среди поросли жестких волос и напоминал усталую гусеницу; лицо уже не казалось миловидно мальчишеским, посуровело, застыло, закаменело, как патрицианский или патриарший профиль на монетах. А она так и осталась просто Девушкой, наверное, потому, что все еще была голой.

Она пыталась заговорить с ним снова, возможно, хотела извиниться за только что высказанное дилетантское мнение. А может, просто ударилась в девичье кокетство и хотела начать все сначала… И вдруг увидела себя на эскалаторе и почувствовала, что падает… падает вниз. Произошло это наверняка нечаянно. Просто он перекрыл ей дыхание. Солоноватая на вкус ладонь прикрыла рот, локоть сильно давил на шею. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. И кажется, потеряла сознание, и очнулась чуть позже (по ее расчетам, минут через двадцать). И увидела другого мужчину. Прямо перед собой. И совершенно незнакомого.

Как раз в этот момент он бодро взгромоздился на нее. Он явно спешил, как жокей, погоняющий кобылу; мужчина в белой рубашке, от которой свежо пахло крахмалом, но без штанов. И его пенис слепо тыкался в нее, и наконец вошел. Вошел в нее, в разрез между ног, в эту вечную пустоту между ног, и ей стало больно, и она пыталась оттолкнуть его, бормоча слабым голосом: Нет, пожалуйста, прошу вас, не надо! Так нельзя! Это просто нечестно…

Ведь она любила Президента, а не какого-то там другого мужчину. И вот теперь ее любовью злоупотребили, и это было так нечестно, даже подло! Незнакомец, не обращая внимания на этот жалкий лепет, продолжал внедряться в нее (а может, то был Президент, только успевший побриться?) с усердием, даже злобой и тем неописуемым выражением, какое возникает на лице мужчины, с досадой и без всякой на то видимой причины пинающего ногой кучу песка.

Прошло какое-то время, ее пытались оживить. Трясли. Голова безвольно моталась из стороны в сторону, как у куклы. Налитые кровью глаза закатились. Где-то совсем рядом звенел холодной яростью голос ее возлюбленного: Да уберите же ее отсюда, ради Христа!

Прошло еще какое-то время. Старинные маленькие часы, стоявшие у изголовья, пробили половину пятого. Над головой жужжали голоса: «Вот сюда, мисс Монро. Вам помочь, мэм?» Нет, она не желала от них никакой помощи! Да, черт побери, она чувствует себя просто прекрасно! Правда, на ногах держалась нетвердо и одевалась слишком поспешно, но была в полном порядке, вот только голова немного кружилась. Но она оттолкнула руки, пытавшиеся ей помочь.

Теперь в сверкающую мрамором и позолотой ванную. К зеркалу, где яркая подсветка так и режет глаза.

Вот и он, ее Волшебный Друг в Зеркале, выглядит просто чудовищно. Кожа обвисла, вид измученный, на губах запеклась светлая зернистая корочка. Она наклонилась ополоснуть лицо и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Но холодная вода привела ее в чувство, и она даже смогла сделать пи-пи в унитаз. Писать было мучительно больно, моча жгла, как огнем. Она вздрогнула, когда кто-то забарабанил в