запрещает. Но помните, что ни один род не должен пресечься, точно так же, как не должно уменьшиться количество бойцов, владеющих клинками. Все вы слышали последние слова этого шелудивого пса Адракса. Он проклял нас и предсказал максарам скорую гибель. Не следует, конечно, придавать значение его пустопорожней болтовне, но это пророчество может сбыться, стоит только нам начать распрю из-за наследства Стардаха. Поэтому, давайте расходиться. Хватит на этот раз. Погуляли.
Живое кольцо, окружавшее ристалище, стало медленно и неохотно распадаться на отдельные отряды, над каждым из которых, словно боевые хоругви, продолжали мерцать лезвия клинков. Большинство из максаров понимало справедливость слов Карглака, но уйти просто так с этого залитого кровью поля для них было то же самое, что пьянице покинуть пирушку в самый разгар веселья. Жажда насилия, пробудившаяся в их душах, требовала немедленного удовлетворения, и некоторые отряды уже пристраивались в хвост другим, чтобы где-нибудь в пути, выбрав укромное местечко, вдоволь насладиться музыкой боя и плясками смерти.
Стараясь держаться как можно увереннее, Надежда, сопровождаемая Артемом и Калекой, приблизилась к Карглаку.
— Приношу благодарность за то, что ты согласился принять на хранение мой клинок, — сказала она ему как равная равному. — Теперь можешь вернуть его мне.
— Клинок действительно сломан, — буркнул Карглак. — Какая тебе от него польза?
— Разве ты забыл, что это не только оружие, но и знак принадлежности к роду максаров?
— Хм! — Складки и бугры на каменной роже Карглака зашевелились. — А ведь ты задала мне трудную задачу. Отпустив тебя, я совершу доброе дело, а это против моих правил. Убив тебя, я окажу услугу Стардаху, что претит мне еще больше. Как же быть?
— Решай сам, — спокойно ответила Надежда. — Убив меня, ты совершишь мелкое зло, какое вскоре и забудется. Зато отпустив меня, ты отпустишь на волю ветер, который, набрав силу, вернется, чтобы обрушиться на цитадель Стардаха. Разве максары считают зазорным для себя посылать смерть и разрушение на головы соседей?
— Хитро ты говоришь, сестрица, — проскрежетал Карглак. — Бери свой клинок. Им вполне можно освежевать барана или вскрыть устрицу. Можешь идти. И запомни: на твою принадлежность к роду максаров указывают не побрякушки, сделанные чужими руками, а славные дела. Прощай… Хотя нет, вернись. Что там такое болтал Адракс, о внуке Стардаха? Разве ты ждешь ребенка?
— Конечно же, нет. Адракс последнее время думал только о возмездии. Для него это стало навязчивой идеей. Он взрастил меня для отмщения Стардаху, хотя, наверное, ненавидел меня ничуть не меньше, чем его. План его состоял в том, чтобы после гибели Стардаха — а я с ним обязательно расправлюсь, можешь быть уверен — гнев максаров обрушился на меня. Вот для этого он и объявил, что мой сын станет врагом собственного народа. Представляешь, какая заваруха начнется, стоит мне только зачать ребенка? Я не раз говорила, что такие, как Адракс, опасны даже в могиле.
— Трепать языком ты умеешь… — задумчиво произнес Карглак. — Тебе трудно что-нибудь возразить. А ведь слухи о грядущем пришествии Губителя Максаров уже давно бродят в соседних землях… Время покажет, правильно ли я поступил, отпустив тебя живой. А теперь ступай. Счастливого пути я тебе не пожелаю.
Не выбирая дороги, они устремились прочь — лишь бы только поскорее уйти подальше от этого места, пока не очухался Стардах, пока не передумал Карглак, пока еще кто-нибудь из максаров не положил на них свой завидущий глаз. Причем спешить было нельзя, дабы не привлекать к себе нежелательного внимания.
По плоскогорью во все стороны тянулись возвращающиеся домой отряды, и длинные шлейфы пыли обозначали их путь, а в неглубоких каньонах, оставленных некогда блуждавшими здесь водными потоками, где уже рубили, душили и рвали друг друга на части слуги наиболее рьяных максаров, пыль стояла столбом. Праздник удался на славу.
Надежда и Артем шагали впереди. Калека — уже не шар, а толстая сосиска — полз сзади, тщательно затирая следы своих двуногих спутников. Небо замутилось легкой дымкой, а затем по нему чередой поползли иссиня-черные, как уголь, тучи, уже освободившиеся от дождевой влаги. Немного посвежело. Впрочем, как уже успел убедиться Артем, жара и холод доставляли ему сейчас гораздо меньше неудобств, чем раньше. Калека и Надежда, судя по всему, были подвержены влиянию климатических условий еще в меньшей степени.
Когда бранный шум позади, наконец, умолк, а с горизонта исчезли столбы и шлейфы пыли, они позволили себе устроить первый привал.
Вопрос о том, куда следует идти, даже не обсуждался. И Артем, и Надежда знали, что клинок могут починить только его создатели — жестянщики. Зато совершенно неясным было, что это за народ и где именно находится его страна.
— Как зовут ту рыжую красавицу, которая назвалась вашей дальней родственницей? — спросил Артем.
— Генобра. — Надежда презрительно скривилась. — Что — понравилась она тебе?
— Нет, совсем наоборот. Но именно через ее земли лежит дорога в Страну Жестянщиков. Где-то на этой дороге еще стоят окаменевшие слуги Стардаха. Для нас они будут хорошим ориентиром.
— Как бы тебе самому не стать таким ориентиром. Тварей, подобных Генобре, мало даже среди максаров. Ее любимейшее занятие — составление ядов. Уж тут-то ей равных нет.
— Ну и пусть себе составляет, — примирительно сказал Артем. — Чем не займешься от скуки…
— Как ты не поймешь, она ведь не букеты составляет, а яды. Их же испытывать на ком-то надо. Гостей там встречают с распростертыми объятиями.
— Яд не клинок. Он сам тебя по голове не трахнет. Ничего не ешь, ничего не пей, ни к чему не прикасайся, и никакая Генобра не будет тебе страшна.
— Не ты один такой умник. Кто такая Генобра, давно всем известно. И, тем не менее, она всегда действует без промаха. Родную сестрицу сумела отравить. А та, говорят, даже одним воздухом с ней остерегалась дышать.
— Что Ты тогда предлагаешь? Местности этой мы не знаем, карты не имеем, спросить дорогу не у кого. Куда же идти?
— Я не отговариваю тебя идти через земли Генобры. Я только предупреждаю, насколько это может быть опасно… Особенно для самцов.
— Не называй меня самцом. Если ты почему-либо хочешь подчеркнуть мой пол, говори: мужчина.
— Генобре безразлично, кто ты — мужчина, бык, жеребец или мрызл.
— Не понимаю, о чем ты больше печешься — о нашей безопасности или о моей невинности.
— Потом поймешь… Пошли.
— Ах, значит, направление тебе все же известно!
— Думаю, что да. Я ведь еще не разучилась предчувствовать опасность. А наиболее опасное направление — вот это, — она указала ладонью вслед уходящим тучам. — Значит, там земли Генобры. А за ними граница, возле которой нас, возможно, будут поджидать слуги Стардаха.
— Ты считаешь, что ему известны наши планы?
— Тут и гадать нечего. Куда же нам еще деваться с поломанным клинком? А кроме того, Стардах всегда может проследить путь вот этого колобка. — Надежда кивнула на Калеку, чье бесформенное тело трепетало и дергалось, словно наполненный горячим воздухом монгольфьер. — Сейчас в его сознании творится такое, что ни мне, ни папочке туда не проникнуть. Это то же самое, что сунуть руку в огонь. Представляешь, сколько воспоминаний сразу обрушилось на него, да еще каких воспоминаний!
