правительства можно было, только опираясь на экономику, построенную при советской власти. Наши соседи в Украине носятся с голодомором, а факт состоит в том, что без коллективизации голодомор повторялся бы каждые несколько лет и любой неурожайный год, любое стихийное бедствие ставило бы страну на грань катастрофы. Современное промышленно развитое государство может прокормиться, только обладая высокоэффективным сельским хозяйством. Причем к началу войны односторонняя «дойка» деревни уже завершалась — к 1940 году промышленность дала деревне более 600 тысяч тракторов и 170 тысяч комбайнов. Скачкообразная урбанизация при промышленном подъеме ни в одной стране мира не может происходить на фоне патриархального сельского хозяйства.
Если говорить о положительном воздействии антигитлеровской коалиции в период до открытия Второго фронта, оно прежде всего в том, что вдохнуло в наш народ новые силы. В начале войны, в 1941 году, поддержка со стороны англичан и американцев вызвала в народе большой подъем. Следует помнить, что с Гражданской войны наши люди жили в условиях враждебного окружения, привыкли к тому, что мы одни, и вдруг у СССР появились могущественные союзники. Воодушевление народа в этой связи подтверждают агентурные донесения НКВД по всем слоям общества. Это значение союза и ленд-лиза недооценивать нельзя.
Суть же антигитлеровской коалиции оставалась в 1941 — 1945 годах очень непростой, и кроме разгрома фашизма внутри ее решалось будущее народов мира и Европы, взгляды на которое у членов коалиции были часто несовместимыми.
Выше уже говорилось о том, что СССР имел вместо половины германской армии всю ее целиком на Восточном фронте благодаря отсутствию фронта Западного. У нас, русских, добрая душа — мы считаем антигитлеровскую коалицию святым союзом народов против Гитлера. Черчилль же, Британия и до войны, и во время войны делали многое для того, чтобы поставить крест не только на Германии, но и на СССР. А потому вопросов, касающихся действий союзников, гораздо больше, чем ответов: зачем и для чего улетел Гесс в Англию в 1941 году? Почему Гитлер напал на СССР, не опасаясь Второго фронта? Почему до 1944 года без всякого объяснения Черчилль откладывал высадку в Европе? Почему Черчилль в 1942 году погубил конвой РQ-17, а затем всячески препятствовал нормализации военных поставок в СССР?
Вы никогда не задумывались над тем, что помешало Гитлеру перебросить в ливийскую пустыню две-три дивизии СС и устроить там Черчиллю и Александеру еще один Дюнкерк? Для вермахта образца 1942 года раздавить опереточную, колониальную армию англичан в Африке и в несколько недель дойти до Багдада было однова дыхнуть. Что касается армии США, то даже англичане были удивлены низкой боеспособностью американских сухопутных войск. Когда в марте 1944 года одна из авиагрупп союзников при налете на Нюрнберг потеряла из 97 бомбардировщиков 20 (20,6%), английские и американские летчики взбунтовались. Что, кроме нежелания, могло помешать немцам разбить союзников? Что могло их остановить, кроме явного или молчаливого соглашения с Черчиллем относительно невмешательства Англии в драку Германии с Россией?
Почему Сталин так настойчиво требовал открытия Второго фронта в Европе? Ведь когда стало ясно, что мы сами сможем расправиться с фашизмом, для СССР казалось более выгодным самостоятельно освободить Европу, целиком оккупировать Германию. По-видимому, Сталин считал, что при подобном развитии событий англичане и американцы могут пойти на сговор с Германией и ополчиться против СССР. Установление влияния нашей страны на всем Европейском континенте было для Черчилля хуже сделки с Гитлером. Еще в 1940 году Сталин говорил о войне между Англией и Германией: «Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено».
Поэтому Сталин считал открытие масштабных боевых действий против Гитлера войсками союзников в Европе единственной надежной гарантией сохранить единство в рядах коалиции.В пользу такого суждения свидетельствует тот факт, что, даже высадившись в Европе, англичане и американцы пошли-таки в марте 1945 года на сепаратные переговоры с Вольфом в Швейцарии. Располагая по поводу этих переговоров неопровержимыми фактами, Сталин припер Черчилля к стенке фактами и заставил его изворачиваться и оправдываться. Однако бернский позор все же замарал имя британского премьера, как он потом ни пытался представить себя идейным борцом с фашизмом.
И все же сейчас мы не вспоминаем, что союзники подписали-таки с фашистами одностороннее перемирие в Реймсе 7 мая 1945 года, и только безусловное требование Сталина заставило их обратить это сепаратное соглашение в безоговорочную капитуляцию. Поступи так Сталин, американцы и англичане нас бы по сию пору тыкали в такой договор, как тычут в пакт Риббентропа— Молотова.
Почему Сталин требовал суда над главарями фашистов? Потому, что он понимал — если агрессия не будет осуждена, соответствующим образом оценена, империалисты дело Гитлера тут же начнут поднимать на щит. Именно поэтому СССР выступил инициатором и главным обвинителем на Нюрнбергском процессе, стремясь осудить не только немецких нацистов, но и империалистическую вооруженную экспансию вообще, поставить правовое препятствие ее распространению в будущем.
Порядочность — это вообще главный недостаток русских и внешней политики России. Сталин и голодный СССР после войны несколько лет бесплатно кормили Польшу, Германию, Австрию, Венгрию, Чехию, Болгарию и Румынию. Американцы за это надели бы на них такой хомут, что не распрячь вовек. Мы же со своей широкой душой не только не потеряли готовности подобным образом поступать и теперь, но и стесняемся попрекнуть своей дружбой.
При всей своей азиатской хитрости Сталин в международных отношениях был в какой-то степени идеалистом, веря слову и надеясь на разум оппонентов. Например, Сталин внутренне не принимал оружие массового поражения. Это касается и химического оружия и, в особенности, атомного. Еще в конце 30-х годов Сталину докладывали о возможности создания в ближайшем будущем боевого заряда с использованием энергии атомного ядра. Однако Сталин, этот «тиран и деспот», считал работы в данном направлении людоедскими идеями и отвергал их. СССР развернул работы по созданию атомной бомбы только тогда, когда США начали угрожать применением ее против нашей страны. Обзаведясь же атомной бомбой, Сталин немедленно выступил с инициативой о полном запрещении этого вида оружия.
Как иллюстрация нашей наивности и веры в добро вспоминается рассказ командующего 1-й танковой армией Катукова о том, как при штурме Берлина его танкисты в одном из домов обнаружили несколько ящиков с минеральной водой. Естественно, в горячке смертельной схватки бойцы эту воду выпили, а через несколько дней в штаб 1-й танковой пришел счет из одного нейтрального европейского посольства, которому принадлежала эта злосчастная вода. Глубину потрясения генерала Катукова невозможно передать словами: у него не могло уложиться в голове — как можно требовать оплаты нескольких бутылок воды у людей, только что освободивших Европу от коричневой чумы? Как можно не постесняться принести счет на несколько франков в штаб армии, где оплакивают героев-танкистов, прошедших с боями от Орла и Мценска и погибших у стен Рейхстага?
Как о личном одолжении прошу всех своих соотечественников, которые прочтут эти строки, никогда не вести себя, как эти нейтралы. Рожденный ползать летать не может. А мы, россияне, можем! Это надо твердо знать.
Стремясь укрепить коалицию, Сталин еще в 1943 году передал Рузвельту, что после окончательной победы над Германией СССР присоединится к войне с Японией. Для Рузвельта тогда это имело огромное значение, поскольку американские военные не имели понятия о том, каким образом они будут захватывать японские острова и Китай. Возможные потери армии США при этом оценивались в 1 миллион человек. То есть Сталин постарался заинтересовать Рузвельта и США в войне с Германией до победы, обусловив это дальнейшей помощью в вопросе с Японией.
Сейчас Запад внушает всему миру, что Сталин стремился к оккупации Европы, советизации ее и т.п. На самом деле ситуация совершенно иная. Судьбы народов лидерам западных демократий были гораздо более безразличны, чем большевикам. Весьма показательно в этом смысле решение союзниками вопроса о будущем Балкан в октябре 1944 года в Москве.
У. Черчилль в своих воспоминаниях писал:
