в сторону лестницы. Мы обернулись - по полу растеклись черные лужицы. Дежурный пожал плечами, вздохнул:
- Как хотите, - и постучал в дверь.
- Да! - раздался властный голос командира батальона.
Леха отстранил Колю и шагнул в кабинет первым.
- Разрешите… - Он принял стойку «смирно» и, когда я застыл рядом, продолжил: - Разрешите пред ставиться…
- Вольно. Процыв, ты чё там прячешься? - Комбат сидел в кресле за массивным Т-образным столом. Ростом командир под два метра, кулачищи у него огромные. Подковы гнет, сам видел. Скрипнуло сиденье, он оперся на подлокотник и вытянул шею.
Коля, буркнув положенное «разрешите», тоже вошел в кабинет.
Особист стоял к нам спиной и глазел в окно, скрестив руки на груди.
- Начальник особого отдела группировки улетит завтра. Подготовить спальное место, - приказал, комбат дежурному и взглянул на особиста: - Обед и ужин…
- Я как все, - отозвался подполковник, не оборачиваясь, - в столовую схожу, Сергей Николаевич.
- Понял? - Комбат посмотрел на Процыва.
- Так точно! - Коля взял под козырек. - Разрешите идти?
- Свободен.
Когда дверь захлопнулась, комбат подпер голову рукой и долго сидел молча. Особист хмыкнул:
- Смотри, чего творят, - и повернувшись к нам, кивнул в сторону окна. Непривычно он выглядел в полевой форме, я видел его только в повседневке, в кителе и брюках навыпуск.
Уловив за окном движение, я взглянул туда - на поле садились две вертушки. Это в такую-то погоду…
- На то и спецы, - произнес комбат. Особист кашлянул:
- Сергей Николевич, позволите?.. - Взял за спинку стул и придвинул к столу.
Этот подполковник всегда был вежлив, рассудителен, и навязанное литературой да кино мнение о том, что все особисты сволочи, никак не вязалось с его повадками, речью и тем, как он курировал наше дело. Выглядел он гораздо старше меня - лет сорок пять, может, больше. Встречались мы с ним часто, пока шло следствие. У меня сложилось впечатление, что мужик он толковый и, в отличие от следователей военной прокуратуры, которых сменилось аж трое за полгода, отнесся к нашей истории серьезно, без ухмылочек и недоверия…
Комбат сгреб со стола ключи и пачку сигарет, ухватил полевую сумку и встал.
- Захаров, что-то долго вы… - особист опять кашлянул, - добирались…
- Так нам борт не выделяли, - брякнул Леха. Комбат поравнялся с нами, показав напарнику кула чище, сказал:
- После беседы - в «строевую» за аттестатами, встанете на довольствие, получите оружие. В три часа на инструктаж к начальнику штаба, - и вышел из кабинета.
- Есть! - дружно ответили мы хлопнувшей двери.
Конвоя в коридоре не было, на первом этаже только наряд по штабу, комбат велит топать за оружием на склад РАВ, после прибыть для получения задачи - значит, отправят в Зону с глаз долой. Но начальник особого отдела все же прилетел, чтобы поговорить… Странно как-то все.
Подполковник с минуту таращился в стену невидящим взглядом, потом сказал:
- Садитесь.
Мы скинули рюкзаки и уселись за стол напротив офицера. Он раскрыл полевую сумку, достал вдвое сложенный файл, развернул. Тронул пальцами тонкий, как волос, шрам на левой щеке и заговорил:
- Знакомец ваш объявился. Суток не прошло, как с вас сняли обвинения. Поэтому я здесь. - Он выдержал паузу. - Формально я должен вас вывезти под конвоем, дело пойдет на доследование… Чего скисли? Что, Захаров?
- Кто объявился? - спросил напарник.
- Давыдов. Показания я снимать с вас не стану - работа следователя. А вот разобраться, - подполковник качнул головой, - хочу.
Я покосился на Леху, тот с прищуром глядел на особиста.
- Да не смотри ты на меня так, Захаров, - спокойно произнес подполковник. - Вам знаешь тут сколько хлопот будет…
Он не договорил, и так ясно - нам ответ перед сослуживцами держать. Вот и решил комбат сплавить нас в Зону, убедил начальника особого отдела группировки, что так лучше.
- Дальше Зоны не пошлют, - заключил Леха.
- Верно. Вы подумайте оба. Вспомнить постарайтесь…
- Да что тут вспоминать? Поздно Давыдов объявился - где ж его мытарило столько времени? Какие к нам вопросы?
- Да вот… и я так думаю. Но объявился же.
А ведь подполковник не сказал, где обнаружили Давыдова, когда и при каких обстоятельствах, и вообще - взяли его или нет. И чего Леха на рожон лезет?
Я двинул ногой напарника по бедру, громко получилось - грязная подошва шаркнула по полу.
Подполковник усмехнулся, но вдруг скривился, тронул шрам на щеке. Поднялся из-за стола и шагнул к окну.
Леха тоже встал, шумно отодвинув стул.
- Разрешите идти?
- Свободен, - сухо сказал подполковник, не оборачиваясь.
Напарник взглянул на меня, поднял бровь.
- Разрешите личный вопрос? - Я тоже поднялся.
- Разрешаю.
- Откуда у вас шрам?
Особист удивленно повернулся, окинул меня взглядом. Я думал, сейчас пошлет не в меру любопытного военстала куда подальше, но он все же ответил:
- В Зоне еще в две тысячи девятом с контролером столкнулся, только тогда называли их не так, а по-научному… С тех пор путь туда для меня… Даже к Периметру приблизиться не могу - зубы от боли сводит. У тебя, Захаров, в башке безделушка электронная… - неожиданно переключился подполковник на Леху. - Знаю, что никчемная уже, поэтому и сказал, что безделушка. Ты вот контролеров и прочих тварей, ментально на тебя воздействующих, не боишься. А я…
Леха молча глядел на него. Подполковник заключил:
- Увы. Я даже завидую вам слегка.
Вот как, боевой офицер, значит. Чего я в душу к человеку полез? Подполковник курировал наше дело не спустя рукава - в друзья не набивался, но и надменно себя не вел, просто хотел во всем разобраться. Леха с его чипом в голове для группировки мог бы со временем незаменимым бойцом стать. Напарника моего пси-воздействие не берет из-за чипа, а особист в Зону мечтает снова вернуться. Но контролер его пометил - и теперь он к Периметру приблизиться не может. Хочет снять «проклятье» мутанта. Наверное, надеется, что и ему в голову чип прошьют или какое другое устройство, беречь моего напарника станет. Но я точно знаю: если Леха почует, что башку его вскрыть захотят для опытов, - свалит за Периметр, ищи ветра в поле.
Подполковник отвернулся. Выбил пальцами дробь о подоконник.
- Разрешите идти? - спросил я.
- Свободны.
По дороге к складам вооружения мы с Лехой разругались.
- Да пойми ты, Костя! Я ему нужен только как инструмент… для опытов.
- Согласен.
- Но не пой мне про офицерскую честь.
